Виски булькал в узком горлышке и толчками выплескивался в ведро. От паров алкоголя щипало глаза. Пока все занимались делом, Гидеон исподтишка присосался к одной бутылке и втянул в себя все содержимое.
– Вам не станет плохо? – спросила Салли.
– Дитя, – весело икнул фэйри и расплылся в благостной улыбке, – мне нужно целое ведро, чтобы слегка захмелеть!
– Еще раз так сделаешь – и ты знаешь, где окажется эта бутылка, – пообещал Томас.
Он сам не любил спиртное, как не терпел ничего, что лишает контроля над телом и разумом. А сейчас тем более опасался, что стоит хлебнуть виски, как Лора воспрянет духом и попытается его вытеснить. Цепочка не даст ей этого сделать, но не помешает испортить ему настроение.
С каждым днем пульс сестры внутри ощущался все слабее. Томас надеялся, что в конце концов она исчезнет, потухнет, как свеча, выставленная на окно, – и одновременно не хотел этого. Какого черта? Больше тридцати лет он мучился в своей темнице, а Лора вот так запросто сбежит? Ну уж нет! Ей придется побыть взаперти еще немного. Например, всю жизнь…
Салли достала из пакета последний кусок мяса, положила его на снег и вытерла испачканные пальцы. Крови в окорочках почти не было, так что поэтичного сравнения в духе Белоснежки не вышло.
– Долго нам теперь ждать? – спросил Томас у Гидеона.
Тот развел руками.
– Как повезет. Ты везучий, сынок?
– Вот и посмотрим.
Он окунул палец в ведро с виски и провел им по бледным губам Салли. Может, хоть это добавит ее лицу красок и она согреется? А там, может быть, и проснется от бесконечного кошмара, который занимает все ее мысли. О чем она думает? Что происходит в темноте по другую сторону ее глаз? Какова должна быть жизнь человека, который безропотно позволил сжечь свой дом, отнять машину, проткнуть кому-то руку и взорвать знакомых…
Салли медленно облизнула губы. Они так потрескались, что от спирта должно было щипать. Ее глаза беспокойно блестели, как у оленихи. Девушка что-то произнесла, но так тихо, что пришлось наклониться, чтобы разобрать слова.
– Ты слышишь? – шепнула она ему в ухо, и щеку Томаса обдало запахом виски.
⁂
Он прислушался. Гидеон тем временем забрался на огромный камень и принял позу победителя, выставив одну ногу вперед и уперев в бедро кулак. Лес потрескивал, как и прежде, но теперь у этого хруста словно появился ритм. Тяжелые вздохи и скрип, как будто стонал великан, шатаясь по снегу и пытаясь отыскать свою берлогу.
Странный звук… Томас знал здешние леса как свои пять пальцев: в детстве они с Лорой ходили в лес почти каждый день. Тогда здесь обитала тьма белок, а на полянах легко было наткнуться на зайчат, незаметных, пока сидят неподвижно, или даже на кабанье семейство. Но нынешний шум не принадлежал ни одному знакомому животному.
Томас всмотрелся в частокол деревьев. Прошло несколько минут, прежде чем за ним появилось темное пятно. Оно скакало от ствола к стволу и быстро приближалось, а вместе с ним нарастали скрежет и шорох осыпающегося, как лавина, снега.
Салли боком прижалась к спутнику. Тем временем пятно обрело очертания, и они увидели громадного, в два человеческих роста, черного коня. Только бежал он не по сугробам, а прямо по стволам: вонзал копыта в кору и, отталкиваясь от одного дерева, перепрыгивал на следующее, оставляя подковообразные следы цвета свежего печенья. Грива металась на ветру, как растерзанный в клочья парус, хищные глаза отсвечивали красным каждый раз, когда на них попадали лучи восходящего солнца. Там, где проскакал жеребец, снежная крупа с шорохом осыпалась вниз, оставляя заиндевевшие ветки ломкими и беззащитными.
Конь приближался так пугающе быстро, что казалось, сейчас он налетит на них с Салли и растопчет в фарш. Девушка стояла неподвижно, не то оцепенев от страха, не то впав в свое привычное состояние полного безразличия. Бежать прочь было бессмысленно – с такой скоростью этому животному не составит труда их догнать. Оставалось лишь отскочить в сторону и ждать.
Как завороженные, они смотрели, как скакун вырос прямо перед ними. Тяжело дыша, он задержался на дереве в нескольких ярдах от разложенного на снегу мяса. То, как он упирался в ствол, выглядело пугающе и комично одновременно: все четыре ноги сложены щепотью в одной точке, глаза мигают, как у совы, а из ноздрей нервно вырываются облачка белого пара.
Гидеон с торжеством во взгляде спрыгнул с камня. Конь осторожно, переставляя одну ногу за другой, тоже спустился на снег и доверчиво направился к угощению. С громким хлюпаньем он втянул в себя содержимое первого ведра со спиртным, басовито икнул от удовольствия, а затем, обнажив острые зубы, обернул кусок курицы языком и отправил ее в пасть. На Томаса и Салли скакун не обращал никакого внимания, как, впрочем, и на Гидеона.
Под лоснящейся шкурой ходили мышцы, а спина была такой широкой, что стало ясно – на ней без труда поместятся все трое. Пока конь с жутким звуком разгрызал кости, Томас поинтересовался у отца:
– Он опасен?
Сам он никогда в жизни не ездил верхом. Мать не держала дома животных и даже в зоопарк его никогда не возила: ни во Фьёльби, ни в Ландсби их не было. Все звери, которых видел Томас, жили либо на фермах, либо в лесу, и таких гигантских хищных лошадей среди них точно не было. От мощи этого коня брала оторопь.
– Это же скакун Дикой Охоты, – крякнул Гидеон так самодовольно, будто лично вывел эту породу. – Они загоняют самую разную добычу. Обычно набрасываются псы, но и эти ребята могут себя проявить. Им голову откусить – раз плюнуть! А уж если этот жеребчик вспомнит, как ты обошелся с ним в прошлую вашу встречу… Так что держись пока подальше. Сейчас я его успокою.
Томаса раздражала болтливость отца, но спорить было глупо – тот и правда лучше разбирался в лошадях. Когда Гидеон сделал несколько шагов вперед, конь, который уже приканчивал второе ведро виски, поднял взгляд и недовольно всхрапнул. Но фэйри уверенно похлопал животное по шее, привычным движением огладил шкуру и потрепал уши. Скакун ткнулся носом в раскрытую ладонь, а потом деловито обжевал карманы, как будто искал что-то.
Гидеон потянулся к чуткому лошадиному уху и что-то шепнул в него. Конь подогнул передние ноги и покорно опустился на колени. От его трапезы на снегу осталось лишь несколько мелких острых косточек.
– Ты точно не хочешь остаться? – с надеждой спросил отец, повернувшись к Томасу. – Тут ведь так здорово: можно обнаружить под крышечкой целый автомобиль! Я пока не нашел, но знаю место, где еще много таких. Может, передумаешь?
Томасу надоело ему грубить и угрожать, поэтому он только вздохнул и покачал головой.
– Нет. Не передумаю.
Фэйри тоже вздохнул. Ему, судя по всему, было искренне жаль, что не удалось убедить сына. Весь его вид говорил: «Я старался».
…Гидеон оказался верхом так быстро, что Томас даже не успел сообразить, что происходит. Когда он побежал, было уже поздно: лошадь пружинисто оттолкнулась от снега, потом от скалы и, наконец, от воздуха. Черный конь Дикой Охоты, проводник на Ту Сторону, улетал у него на глазах, унося с собой отца – и надежду на то, что они смогут навсегда покинуть Фьёльби.
