Ее лицо вспыхнуло. Не то чтобы она собиралась отстаивать свою способность к убийству, но то, как это прозвучало в устах Александра, Грейс не понравилось. Может быть, ей не по душе наказывать людей, которые лично ей не сделали ничего плохого, но Томас – другое дело. Он вгрызся в ее мать, как паразит, и годами отравлял ей всякую радость. Если Александр считает, что она не сумеет покарать раковую опухоль, терзавшую Лору так долго, то он ее недооценивает.
Каждый раз, когда Грейс вспоминала Томаса, она снова и снова ощущала тот удар о приборную панель и жуткий хруст сломанного носа. Мягкая ладонь на затылке, резкое движение – и твой мир залит кровью, а в переносицу будто втыкают прут из кованого железа. В то же время между злостью, страхом и желанием отомстить затесались и другие эмоции, которые девушка хотела бы вытравить из себя. Их вызывали воспоминания о том, как они пили кофе и Томас заказывал себе всегда самый сладкий напиток с кучей зефира сверху. Как они поднимались на велосипедах на Троллий пик, как целовались в тесной машине…
Прочь, прочь, слабые гнилые мысли! Но как бы Грейс ни гнала их от себя, тот Томас казался настоящим, а этот, которого она встретила сегодня в лесу и который едва взглянул в ее сторону, – призрачным и далеким.
Она не стала ничего отвечать Александру, лишь тронула пятками лошадиные бока и, развернувшись, нырнула в лесную чащу. Чтобы быстро не остыть, Грейс пустила кобылу рысью. Отдохнув, животное стало добрее и даже перестало пытаться сковырнуть наездницу о дерево, как засохшую на ранке кожицу.
Зато Грейс от усталости и холода впала в странное оцепенение, в котором перестаешь чувствовать, сколько времени прошло. Лавировать в темноте между стволами было непросто. Выглянувшая из-за облаков луна не особенно спасала. Грейс уже потеряла направление и двигалась наугад, позволяя лошади нести ее куда вздумается.
Где-то совсем рядом скрипнула ветка, и она остановила скакуна, сама не понимая, что заставило натянуть повод – в лесу было полно незнакомых ей звуков. Почему именно этот привлек ее внимание? Она выждала некоторое время, но все оставалось тихо. Лишь когда она собиралась снова двинуться вперед, краем глаза заметила движение: высокую тень среди деревьев.
⁂
Что-то изо всех сил налетело на нее сбоку, выбив из седла. Грейс кубарем покатилась по земле, закрывая голову руками. Снег забивал ноздри и рот, залеплял глаза, весь мир кружился и трясся. Рядом приземлился кто-то тяжелый и мощный. Не откатись она дальше, весь немаленький вес невидимого противника обрушился бы на нее.
Адреналин жег вены, и у Грейс словно отросло еще несколько конечностей. Она ничего не видела из-за высоких сугробов, только чувствовала, как чья-то горячая и тяжелая туша навалилась сверху. В спину вонзились твердые когти, которыми зверь пытался перевернуть девушку. Это значило, что у нее оставалось всего ничего, чтобы успеть ударить.
Кисть, прижатая к телу, нащупала костяную рукоять волшебного клинка. Большим пальцем охотница попыталась выдвинуть его из ножен, но, когда такая туша давит на тебя, это не так-то просто. У Грейс было меньше мгновения – времени, измеримого одним-единственным вдохом. Она успела достать нож в тот же миг, когда оказалась на боку. Выставила оружие перед собой, плотно прижимая навершие к животу, и за секунду до удара когтистой лапы выбросила руку вперед. Ударила вслепую, но лезвие чиркнуло по мохнатому боку, а собственное тело под ребрами отозвалось резким жжением. Отлично! Попала!
От боли и неожиданности враг отпустил Грейс, и она сумела перекатиться и спрятаться за дерево, откуда наконец рассмотрела, кто на нее напал. Не побывай она на Той Стороне, не повидай созданий самого разного вида и формы, облик громадного зайца размером с человека, покрытого коротким жестким мехом, вселил бы в нее ужас.
Зверь сидел, приподняв мощные передние лапы над землей, и Грейс даже во мраке видела на них когти, похожие скорее на собачьи, чем на кошачьи. Длинные уши, сужающиеся на концах, казались нежными и уязвимыми. Потом она подняла глаза и встретилась взглядами с зайцем быстрее, чем ей бы того хотелось.
В его глазах не было ничего, кроме желания выжить. Наверное, у нее тоже.
Противник дышал мелко и часто. Вряд ли рана оказалась серьезнее глубокой царапины. На этом расстоянии не было видно крови. Но оружие все еще находилось у нее в руках, и Томас знал, что его нужно выбить, – так же, как Грейс знала, что ей нужно во что бы то ни стало удержать клинок.
Лезвие сверкало так, словно внутрь встроили светодиоды. Даже пожелай Грейс спрятаться, нож всегда даст знать противнику, где она затаилась. Но тот пока выжидал, пытаясь понять, какую тактику она выберет. Порез на боку зайца, боль от которого сейчас ощущали все, подскажет охотникам, что добыча ранена. Скоро они слетятся сюда, как стервятники. Томас, должно быть, тоже догадывался, что шансов против одной только девушки, пусть даже с ножом в руке, у него больше, чем против чертовой дюжины всадников. Поэтому напал первым.
Монструозный заяц двигался быстро, как барс. Всего одного удара лапы было бы достаточно, чтобы серьезно ранить девушку. Несколько раз ей удалось увернуться и отпрыгнуть. Наконец Томас застал ее врасплох и атаковал, метя в лицо, но Грейс успела заслониться руками, так что удар пришелся по животу.
Кишки перевернулись, во рту появился металлический привкус. Охотница отскочила в сторону. Самое опасное – споткнуться в снегу о древесный корень и упасть. Едва она окажется на земле, как зайцу достаточно будет навалиться и когтить ее до тех пор, пока она не истечет кровью, а кости не хрустнут под его весом.
Томас атаковал все яростнее и жестче, и Грейс приходилось крутиться как волчок, чтобы не рухнуть. Удары следовали с такой скоростью, что она не успевала напасть в ответ. Один выпад пришелся по лицу, и рот сразу наполнился кровью, а язык оцарапало об отколотый край зуба. Томас прыгнул на девушку, заставив потерять равновесие. Она уже падала навзничь, когда ее подхватили чьи-то руки.
Отлично! Она продержалась, подмога на месте!
Клочок леса затопил свет факелов, и Грейс увидела охотников. Некоторые спешились, другие остались в седле. Рогатый тоже был на месте – сидел верхом, прямой, как пугало. Собаки нетерпеливо вились между лошадиных ног в ожидании команды. Подхвативший соратницу Анвен оскалился ей в лицо и толкнул обратно. Грейс переводила взгляд с одного всадника на другого, но они не двигались с места, только смотрели – кто с усмешкой, кто с любопытством.
Прекрасно, подумала она и удобнее перехватила нож. Почему-то сам факт того, что ей отказались помогать свои, разозлил Грейс до чертиков, и она первой бросилась на Томаса. От усталости и боли ее охватила такая ярость, что на глаза упала красная пелена. Грейс представила себе, как вонзит клинок в податливое тело добычи и рванет наверх, выламывая грудную клетку…
Ничего из этого не случилось. Заячьи лапы выбили нож у нее из рук легко, как будто она и вовсе его не держала. Солнечным росчерком оружие отлетело в одну сторону, а она – в другую.
