Но предстояло еще завершить работу. Вивиан успела куда-то смотаться и переодеться в платье до пят, расшитое бриллиантами, поверх которого накинула шерстяной плащ. Либо она за время нашего отсутствия прыгнула на несколько веков назад, либо навестила троллей. Кажется, у нее были с ними какие-то проблемы, но сейчас вроде никто не тащил ее обратно под гору.
– А где Салли? – спросила Грейс, едва поравнявшись с теткой.
Что еще за Салли?
Вивиан удивленно глянула на племянницу:
– Откуда ты о ней знаешь? Впрочем, можешь не беспокоиться. Она дома.
На встречу к нам Вивиан пришла не одна. Не знаю, как я понял, что рыжая парочка – те самые, о ком я столько слышал. Со стороны они выглядели совершенно обычными, но была в них особая нечеловеческая красота, словно свет исходил от кожи. В мое время люди верили, что рыжие волосы достаются только потомкам богов. Что ж, в их случае почти так оно и было.
Вот они, значит, какие – идеальные создания, не зачатые, не вышедшие из женского лона, явившиеся на свет уже совершенными. Я так жадно рассматривал их, а они меня, что внезапно всем троим стало неловко, и мы неуклюже засмеялись. Следовало ли их появление трактовать как согласие мне помочь?
– Крис!
Грейс так резко выпрыгнула из седла, что едва не выронила меня в снег. Не то чтобы моя голова от этого сильно пострадала, но вот самолюбие было бы задето. Кому хочется упасть в грязь лицом на глазах у бывшего возлюбленного девушки, которая тебе нравится?
Я ожидал, что она передаст меня кому-то, но вместо этого подруга подскочила к Крису и обхватила его рукой за шею. А я оказался на несколько секунд впечатан ему в подмышку. Та была довольно странной формы, надо сказать. Да у этого парня нет руки! Я попытался позлорадствовать, но не вышло. Вместо этого ощутил нечто вроде солидарности. Культя была заботливо забинтована, а сверху прикрыта целлофановым пакетом, чтобы не попала зараза.
Мы посмотрели друг на друга и все поняли. Быстрее, чем Грейс, я уверен. Крис был ниже меня (ладно, сейчас-то, конечно, выше), его кожа казалась темнее моей, а тело было больше жилистым, чем мускулистым. Тело скорее танцора, чем бойца, скорее дичи, чем охотника. (Какой-то у меня пунктик на телах…) Попади Крис к нам в виде добычи, из него вышел бы кто-то верткий и быстрый, как ртуть, – наверное, соболь. Но такие к нам редко попадают. Черные ясные глаза выдавали в нем порядочного человека, и это было, пожалуй, противнее всего. Окажись Крис гадом, я бы мог с чистой совестью сказать Грейс, чтобы не тосковала о нем. Но гадом он не был, учитывая, какой путь проделал, чтобы найти подругу.
– А где твоя рука?
Молодец, Александр! Да ты мастер светской беседы! Сейчас он ответит тебе: «А где тело?», и вы сможете поделиться воспоминаниями. Но паренек не обиделся: бросил растерянный взгляд на свое левое плечо, будто сам удивился.
– Оторвало, когда дом взлетел на воздух.
Это прозвучало героически.
К нам подошла мать Грейс и тоже обняла Криса – двумя руками: ей-то не приходилось держать чью-то голову. Все бросаются на шею этому Крису! Зато на меня Лора посмотрела с сомнением. Будь я на ее месте, тоже отдал бы предпочтение более целому юноше.
Что ж, у меня для них плохая новость. Они вернутся в свой мир, а Грейс останется в моем. Ладно, вот тут можно и позлорадствовать.
Крис тоже обрадовался Лоре, принялся стискивать ее плечо одной рукой и твердить, как он невероятно счастлив, что они с дочерью воссоединились, а Томас канул в небытие.
Я бы не стал на вашем месте делать поспешных выводов, молодой человек…
– Нам надо о многом поговорить, – заметила Грейс, поочередно обнимая то маму, то парня. Она могла бы делать это одновременно, но я ей мешал.
– Согласен! – к нам неожиданно подошел Фраган, и я даже обрадовался его появлению. – Предлагаю продолжить разговор в тепле и уюте. Сегодня последняя ночь нашей Охоты, считайте, что мы пригласили вас в гости. Ну, как?
Финн обменялся с калекой странными взглядами и подошел к нам. Вблизи стало заметно, что кожа у идеального создания не такая уж и идеальная: нос и щеки обсыпали веснушки. Любопытно, Диан Кехт, обнаружив такой «брак», пытался избавиться от них? От веснушек, в смысле, не от детей. Хотя…
Рыжий смотрел на меня, как будто решая, достоин ли я его помощи или нет. Потом нагнулся, чтобы взглянуть на линию среза, и осторожно дотронулся до моего подбородка.
– Щекотно, – пожаловался я.
Финн тут же убрал руку и извинился. А потом сочувственно покачал головой.
– Угораздило же тебя…
– Да уж, – буркнул я.
Он вздохнул и посмотрел поверх меня на то место, где, как я догадывался, в ожидании решения сына стоял Диан Кехт. Я даже не знаю, чего он хотел больше: чтобы Финн согласился и сотворил чудо, на которое отец оказался не способен, или чтобы отказался, выставив себя высокомерным козлом. Голосую за второе.
– Я делаю это ради себя, а не ради тебя, – сказал ему Финн.
Грейс повернулась, так что я мог видеть и брата с сестрой, и Диана Кехта. Лицо белого охотника дрогнуло. Медленно он опустился сначала на одно, потом на другое колено, склонил голову и позволил ветру взлохматить ему волосы. Если бы этот позер мог заплакать, он бы так и сделал, не сомневаюсь. Но то ли подумал, что это будет перегиб, то ли просто ничего не выходило.
– Миах, Айрмед, простите меня.
Карах закатил глаза, а Фраган смахнул когтем воображаемую слезу. Рыжие смотрели на отца так, словно не могли решить, кинуться им наутек или вырубить его чем-нибудь тяжелым. Наконец Финн пришел в себя и, прокашлявшись, медленно ответил, не сводя взгляда с Диана Кехта:
– Несколько лет назад психотерапевт советовал мне простить тебя. Предлагал даже написать письмо: «Отец, я снимаю с тебя груз вины за все, что ты с нами сделал, живи с миром». Конечно, он не знал всех подробностей. Я рассказал лишь некоторые эпизоды, но и того хватило. Все же я долго размышлял над его словами, задавался вопросом, почувствую ли я себя лучше, если получится тебя простить. А потом увидел тебя, и меня осенило! Я как будто ощутил, что именно хочу тебе сказать. Понял, что на самом деле освободит меня…
Диан Кехт тепло и благодарно улыбнулся.
Боги, Финн, я думал, ты умнее!
– Так вот, – Финн перевел дыхание и ободряюще улыбнулся сам себе. Айрмед взяла его за руку. – Я хочу сказать тебе вот что: я никогда в жизни не прощу то, что ты с нами сотворил, мразь.
А потом он засмеялся, легко и заразительно, как победитель. Как тот, кто долго-долго не решался что-то сделать, а потом поставил все на карту и выиграл джек-пот.
– Ф‐фух, – продолжил он, – слушайте, мне и правда стало гораздо легче! От того психотерапевта, к слову, я ушел и оставил плохой отзыв. Что за манера прощать абьюзера? А ты, если действительно сожалеешь и раскаиваешься, должен поклясться, что никогда больше не побеспокоишь нас с сестрой или наших близких. Извинения запихни себе в задницу, договорились?
