Всегда ведь может случиться ошибка, которая меня уничтожит, вышвырнет за Врата, а я даже не успел ничего сказать. Почему с родными Грейс попрощалась, а со мной – нет? Это как-то эгоистично! Я был с ней с самого начала, и вот благодарность!
Айрмед тепло ворковала над моим ухом, призывая дышать ровно. «А то что? – хотелось крикнуть мне. – Я упаду в обморок?!»
– К тебе кое-кто пришел, – улыбнулась она и исчезла из моего поля зрения.
Знакомая сухая ладонь легла мне на лоб и смахнула страх. Будь у меня сердце, оно забилось бы ровнее. Странно… Когда влюбляешься, оно вроде как должно ускоряться? Я рассматривал чайного цвета глаза, глядевшие на меня поверх белой маски, которая закрывала пол-лица. Мне до смерти хотелось сказать Грейс что-нибудь важное. Веки у нее покраснели от слез, ресницы слиплись, но мне нужна была ее сила, и я знал, что Грейс соберется. Она всегда в таких случаях собиралась.
– Мне держать твое тело за руку или тебя – за ухо?
– Не могу выбрать.
Она улыбнулась, и ее глаза стали похожи на перевернутые полумесяцы.
– Тогда просто посижу здесь. Мне до смерти надоело таскать тебя в руках. Приятно будет для разнообразия прогуляться рядом.
Глава XXVII
ГРЕЙС
– Почему мне все время звонят? Я сама не знаю своего номера, так кто это может быть?
Александр фыркнул и приоткрыл один глаз. Он лежал на спине, раскинув в стороны руки и ноги, как морская звезда.
Волосы он в этот раз заплел с помощью Дайре, и теперь с одной стороны они прилегали к голове так туго, что прическа напоминала выбритый висок, а с другой болталась тьма неодинакового размера косичек, похожих на дохлых змей. Дайре настаивал, что сделал Александру прическу викингов, но неанонимный опрос показал, что остальным она больше напоминает Медузу Горгону.
Телефон не унимался, пока Грейс не накрыла его подушкой.
– Наверняка спам, – предположил Александр и перевернулся. – О боги, если бы ты знала, какой кайф переворачиваться на живот! Какой это в принципе кайф, когда у тебя есть живот!
– Если это спам, они должны мне что-то предлагать, разве нет? А каждый раз, когда я беру трубку, там только тишина…
– Это же спам Этой Стороны. Они ждут, что ты сама что-то предложишь. Только не отдавай никому свое тело, без него жить паршиво.
Новое тело Александра, как казалось Грейс, почти не отличалось от прежнего. Не то чтобы она тщательно его рассматривала в их предыдущие встречи… Но нынешний Александр тоже был крепким и хорошо сложенным, с мышцами, которые появляются от тренировок с оружием. На шее, в том месте, где Финн соединил голову с туловищем, виднелся тонкий шрам, почти неразличимый, если не приглядываться.
Первое время Александр отказывался оставаться в гостинице, жалуясь, что стены на него давят. Они уходили к морю, где он бегал вдоль линии воды, поднимая брызги. Потом прыгал со скалы и заплывал так далеко, что его голову почти не было видно над поверхностью. А еще он ездил верхом, не седлая лошади, и шатался по лесу, не боясь заблудиться. Грейс нравилось за ним наблюдать. Александр словно был создан для движения, для жизни, и его дикая энергия оказалась заразительной, как смех. Длинные солнечные дни, которые охотники выпросили у Макдара, вызолотили его кожу. Расставались они с Грейс только на ночь: один оставался у воды или костра в лесу, а вторая предпочитала комфорт своего отельного номера.
В этот раз Александр впервые сдался: выбрался из дикарского шалаша, явился в Отель и постучался к ней. Неловкости между ними теперь стало больше, чем когда у него была только голова. Оба валялись на кровати и пытались заново привыкнуть друг к другу. Грейс лежала на спине, гость – на животе, обхватив подушку. От него пахло солью и солнцем. Потом он протянул руку и намотал прядь волос девушки на палец.
– Что мы будем делать дальше, раз закончился сезон Охоты? – спросила Грейс.
Александр беззаботно пожал плечами:
– Что хотим. Отъедаться, отсыпаться, путешествовать, а потом вновь охотиться, только уже на Этой Стороне. Она огромна, я даже не знаю, сколько бесконечных жизней требуется, чтобы изучить ее всю. Я покажу тебе свои любимые места… Можно спрошу кое-что?
Он осторожно снял с пальца скрученную прядь ее волос и надел это «кольцо» себе на кончик носа.
– Все-таки почему ты осталась?
Грейс так и думала, что он спросит об этом. Сложный вопрос… Конечно, она бы никогда не позволила никому принести себя в жертву ради нее. Но это была не вся правда.
На самом деле ей просто нравилось на Этой Стороне, в живом отеле, где двери могут привести тебя куда только пожелаешь, и в огромном мире, который открывался за ними.
Она вздохнула и потрогала косички Александра, слипшиеся от соленой воды. С его туники на покрывало высыпались песок и еловые иголки.
– Я осталась из-за тебя.
Он усмехнулся и оставил в покое ее волосы. Каштановое кольцо так и не раскрутилось до конца, повиснув упругой спиралькой.
– Хочется верить, что в своем мире ты бы скучала по мне. Но, подозреваю, тут дело в другом.
– Да. Ты крикнул мне тогда в лесу: «Ты не обязана!» Я уже была готова прикончить Томаса, но твои слова меня как будто разбудили. Тогда я и поняла, что не хочу его убивать и тем более не желаю становиться причиной его вечных мучений.
– Тебе стало его жалко? – с любопытством спросил Александр.
Он отбросил подушку и перевернулся на бок, подперев голову рукой.
Грейс отрицательно покачала головой:
– Мне стало жалко себя. Знаешь, как-то раз у меня состоялся неприятный разговор с Карахом. Он назвал нас наемниками, мусорщиками и дал понять, что однажды меня еще будет тошнить от того, что мы делаем.
– Он и сам не так давно стал всадником, но мнит, что знает о нас все, – заметил Александр с легким раздражением. – Хотя есть определенные традиции, тут он прав.
– Это не значит, что обычаи нельзя изменить! Я осталась, потому что не хочу, чтобы мы совершали дерьмовые поступки, зная, что они дерьмовые. Не хочу, чтобы наказывали за измену женщин или обрекали на муки тех, кто нарушил обещание. Это же бред! Я хочу, чтобы никто больше не мог отмолчаться, когда Диан Кехт создает своих химер. Хочу, чтобы нам не было на все наплевать… Не смотри на меня так! Я в курсе, что ты скажешь.
Александр засмеялся, и от этого густого и низкого смеха засверкали похожие на северный лед глаза. У Грейс от обиды вспыхнуло лицо, она схватила подушку, стукнула собеседника по плечу, а потом упрямо продолжила:
– Да-да, ты сейчас заявишь, что этим обычаям тысячи лет, а я не первая и не последняя, кто наивно пытается их изменить! Но знаешь, что? Если бы традиции нельзя было переписывать, рабы до сих пор гнули бы спину на плантациях, а женщины на всю жизнь оставались неграмотными… И хватит ржать!
