Зажатый, словно сельдь в банке, Джек почувствовал, как его грудь сдавливает, как это всегда и бывало. После второго сигнала они были почти готовы упасть в пустоту. Они ждали, он сглотнул. С левой стороны к нему был прижат Чарли, и он мычал себе под нос, вспомнив слова Джека о том, что это может помочь. Справа от него Саймон, закрыв глаза, сказал:
– Я думаю о жаворонках, но это не помогает. Я все еще могу наложить в штаны от страха.
Дейв согласился:
– Я тоже, красавчик.
В один прекрасный день, подумалось Джеку, ему станет все равно. В один прекрасный день ему не перехватит дыхание, но он не стал бы биться об заклад. Чарли все еще напевал, с каждой секундой все громче и громче.
– Кончайте шуметь, – прокричал кто-то сзади.
Чарли запел тише, но продолжал. Джек улыбнулся про себя его упертости. Бауэр был прав, у паренька была внутренняя сила. Он глянул на Саймона и стал ждать одного, последнего, сигнала. Он прозвучал. Он глубоко вдохнул, и они помчались вниз, трясясь и раскачиваясь. Дейв выпустил из рук бутылку воды и мешок с двумя кусками хлеба, которые он приладил проволокой к поясу своих шорт. Он налетел на Джека.
– Извини, друг, – сказал он, но его слова почти утонули в скрежете и грохоте.
С толчком они остановились в самом низу, в жаре и пыли. Здесь пахло миром Джека. Он бросил взгляд на Сая, затем на Чарли. Они вроде бы и прошли некоторого рода подготовку в соляных шахтах, но здесь не было огромных пещер, только пласты породы, только шум, только жар и пыль. Скоро он сможет читать эту шахту как книгу, как он читал Оулд Мод: будет понимать скрип ее сосновых опор, запах угля, шорох крыши, движение воздуха. Скоро он сможет почти ощущать ее настроение.
Они ждали, когда подойдет стволовой подземный и опустит заграждение. У Джека на руке висел фонарь. Некоторые разговаривали, кто-то откашливался, чтобы прочистить горло от угольной пыли. Другие молчали, как Чарли и Саймон. Охранники стояли в ожидании, повесив винтовки на плечи. В следующей клети должны были приехать гражданские шахтеры, потому что и здесь военнопленным запрещалось работать без немцев под боком, чтобы предотвратить саботаж. Джек озирался вокруг, пытаясь понять, как бы ему взорвать угольный пласт – потому что именно это он и был намерен сделать – и как при этом очистить участок от людей, чтобы не забрать при этом несколько жизней, и где вообще находилась взрывчатка. Но это будет не сегодня, и даже не на этой неделе. Нужно подождать, пока у него будет больше возможностей, а до этого времени он, может быть, успеет сбежать. До Франции путь был чертовски долгий, так что ему придется сначала дойти до нейтральной Голландии. Оберон, сволочь. Немецкий его капитана становился с каждым днем все лучше, и, если бы они сбежали вместе… Ну, теперь ему оставалось только работать над языком и делать все, что в его силах.
Джек увидел, что их кирки были свалены в кучу рядом с клетью. Их охранники расхаживали взад и вперед. Хромой пожилой стволовой снял заграждение для гражданских. Дейв толкнул Джека:
– Да уж, старик, обратно будем добираться целую вечность, это точно.
Барьер отошел в сторону.
Саймон метнулся вперед, расталкивая их локтями, весь в поту и с бледным лицом. Он нагнулся и опустил руки на колени.
– Ты в порядке, Сай? – Джек взял его за плечо.
Саймон закашлялся, выпрямился и состроил гримасу.
– Я в восторге, Джек, я в полном, мать его, восторге. Я и мой рот. Это, черт возьми, несправедливо.
Джек вздохнул. Дейв покачал головой.
Спустилась клеть с гражданскими. Они двинулись к своим киркам, и бригадир указал им, куда идти. Наконец гуськом они пошли к забою, один за другим, с немцем посередине. Чарли пинал и поднимал в воздух угольную пыль, и Саймон тоже, при этом немецкие шахтеры, идущие позади, орали на них:
– Heben sie ihre füsse!
Джек крикнул им:
– Поднимайте выше ноги. Просто поднимайте выше ноги, а то мы тут все задохнемся еще до того, как дойдем до забоя.
Он повторил немецкую фразу у себя в голове. Да, он научится говорить на этом чертовом дурном языке, тогда у него будет больше шансов.
Навстречу им тянулись шахтеры из забоя, на выход, к клети: пленные, некоторые худые, как скелеты, и чуть лучше откормленные немцы. Но у всех ярко выделялись глаза, а лица были черными и плечи ссутулившимися. Джек и остальные прижались к стене, когда мимо них проехали полные вагонетки угля. Их толкали к клети мальчики-откатчики и пленные. Одна смена кончилась, начиналась другая. Скоро им откроет дверовой, обеспечивающий постоянный приток воздуха. Тимми был дверовым, а потом откатчиком и возил вагонетки, груженные углем, наравне с мужчинами. Но у Тимми и Тони для этого были галловеи, шотландские пони, если только они не доставляли уголь с нижнего пласта до встречи с вагоном.
Свет от их ламп распространялся только на расстояние вытянутой руки. Повсюду бегали крысы, под их шагами вздымалась пыль, люди напрягали голос, стараясь перекричать лязг вагонеток. Возникла заминка. Вслед за ними подтягивались еще пленные. Чарли задерживал колонну. Пленный, идущий прямо за ним, прикрикнул:
– Двигай ногами и шевелись, парень.
Джек отозвался:
– Оставь его, он еще молодой и всего лишь егерь. Он научится.
Они немного продвинулись вперед, но потом колонна снова начала задерживаться, и мужчина позади Чарли подал голос снова:
– Это он мычит? Черт меня подери, я здесь всего месяц, и эти певуны меня уже до печенок достали. Есть парень из забоя С, который пришел на день позже меня, и еще парочка, появившаяся три недели назад, так все они мычат во славу Англии. Вот открыли бы рот и спели как следует, тогда, наконец, задохнулись бы насмерть! Это так джорди делают, да? Слава богу, я из Ноттингема. Один из них говорит, что к нему память возвращается, когда он сюда спускается. Понятия не имею, кто он вообще, но немцы рассудили из-за его шрамов, что он шахтер. Они нас всех сюда свезли, всех шахтеров. Они эту шахту только-только вырыли. Парень из забоя С вроде как чуть не потерял ногу или что-то еще, но сейчас у него все на месте и он не прекращает мычать.
Джек встал как вкопанный. Немецкий рабочий толкнул его в спину.
– Schnell, быстро, быстро, надо работу делать.
Потом к нему подошел охранник и пихнул прикладом в плечо. Джек уперся пятками в землю и крикнул немцу позади в ответ:
– Хватит толкаться. Я знаю, что ты говоришь по-английски. Спроси, могу ли я пойти на забой С, там мой марра, друг. Я думаю, это он, но он погиб.
Охранник снова его пихнул. Джек повторил:
– Я думаю, это мой друг. Я думал, что он погиб. Спроси его, могу ли я пойти туда, и я отдам тебе мои сигареты.
Шахтер из Ноттингема обратился по-немецки к охраннику, который схватил Джека за майку, прокричал что-то и замотал головой, а потом просто толкнул вперед. Саймон сказал:
