Он был таким старым, таким худым, таким осунувшимся, но его присутствие все еще внушало трепет, какой не внушал никто другой на всем белом свете. Так подумала Эви, глядя на него, и ее накрыла настоящая волна обожания, такая мощная, что это ее поразило. Она оглянулась вокруг. Она чувствовала обожание и раньше, пусть и минутное, которое сразу исчезало, но она боялась, что это чувство погибло в ней, и теперь стоило отметить хотя бы то, что это было не так.
Этим вечером, после того как на ужин подали такие деликатесы, как копченый лосось, котлеты из ягненка, пудинг с кусочками кекса и настоящим сахаром и кремом и, наконец, вино из погребов лорда Брамптона, которые мистер Харви открыл по предложению Вероники, в одну радостную толпу слились новые пациенты и выздоравливающие, медсестры и сестры из добровольческого корпуса, санитары и прислуга из-под лестницы, которые заполнили все помещения – палаты, главный зал и верхние этажи. Празднование вылилось на заиндевевшую лужайку и перенеслось в шатер для распределения раненых, где были накрыты столы с легкими закусками, которые можно было убрать, если бы вдруг приехал очередной конвой.
Гарри потащил Эви к скрипачам, которые оказались шахтерами из Оулд Мод, раненными при обрушении крыши. Она пела «Путь далекий до Типперери», «Если бы ты была единственной девушкой», «Пусть горит очаг» и другие песни, пока у нее не заболело горло. Она танцевала с Гарри и Роном, который был здесь с Пози. Ричард оттоптал ей ноги, пока они продирались сквозь вальс.
– Это все вино, – сказал он. – Должен признать, у старика отличные погреба. Уж не знаю, как будет колдовать с бухгалтерскими книгами мистер Харви, чтобы скрыть исчезновение этого маленького состояния.
Эви рассмеялась:
– Он что-нибудь придумает, я уверена, и, надеюсь, Брамптон здесь не появится еще какое-то время.
Она заметила, что лицо Ричарда потемнело и глубокие морщины залегли между его бровей. Она спросила:
– Что с нами всеми теперь будет?
– Именно об этом я и думаю, комендант Эви. И правда, что?
Он попробовал развернуться, но неудачно, и, пытаясь сохранить баланс, ухватился за Рона, который потащил за собой Пози, выступившую в этот момент твердой опорой для всех них, спасая ситуацию. Вероника проплыла мимо разыгрывающейся катастрофы в объятиях Гарри и бросила:
– Сейчас это твоя проблема, Эви. Без сомнения, ты еще успеешь сделать из него танцора.
– Никогда, я знаю пределы своих возможностей, – крикнула ей в ответ Эви; ей было жарко от тел вокруг, она устала целый день готовить, но ей было радостно. Постоянно, каждую секунду, она испытывала радость.
Ричард посмотрел на нее сверху вниз.
– Эви, ты не против взять передышку и посидеть где-нибудь в прохладе и тишине?
Скрипачи играли от души, а винные бутылки были выставлены в ряд на столе у входа, рядом с пивными бочками. Они прошли мимо, и Ричард придерживал ее за локоть, отчасти чтобы сохранить равновесие, отчасти из галантности. Они вышли из мельтешащей толпы и присоединились к другим компаниям, которые просто прогуливались на свежем воздухе или собрались в небольшие группы, в которых мужчины курили, а женщины беседовали друг с другом. Воздух был морозным и прозрачным. Эви посмотрела в небо, радуясь, что на нем не было ни одного облачка, потому что, когда небо было таким, она всегда чувствовала свою незначительность, как будто от нее ничего не зависело. Она была просто щепкой, и так она себя сейчас и чувствовала.
Под старым кедром стоял Гарри с бокалом вина в руке, он подозвал их. Они присоединились к нему. У корней дерева он припрятал бутылку вина и бокалы, Эви взяла два и наполнила их. Они прислонились к дереву и молчали, пока Гарри не произнес:
– Теперь мы все должны смириться с фактом, что те, кто погиб, уже не вернутся домой, а тем, кто остался, необходимо двигаться дальше, без конечностей, лиц и даже душ. На континенте сейчас должно быть очень странно. Наверное, сейчас там повисла самая глубокая тишина в истории человечества.
Никто из них ничего не сказал, они просто пили и подливали себе в бокалы еще.
Праздник закончился в полночь, и Эви сменила на кухне Энни, которая заснула на одном из кресел, потому что на другом, по своему обыкновению, спали Изюм и Ягодка. Она, как всегда, заставляла себя проснуться, когда медсестры приходили за мясным бульоном или за любимым блюдом для тех из новых пациентов, которые просыпались от осознания того, что они живы и им стало лучше, или же для тех, кто заказывал еду, которую готовила их мама, иногда только чтобы ощутить ее запах перед смертью.
В четыре часа утра она снова из-за чего-то проснулась. Это был выстрел? Она выпрямилась в кресле и осмотрелась. Или это хлопнула дверь? Она услышала голос, а потом топот бегущих ног, но ведь никому никогда не дозволялось бегать. Матрона пропустила бы их через мясорубку. Она вся напряглась, а собаки завертелись и залаяли в своем кресле. Шаги прозвучали уже на лестнице, а потом послышался голос, кричавший:
– Эви, мистер Харви, миссис Мур, миссис Грин, скорее, скорее!
Это был Кен, дежурный, который вытащил короткую спичку и которому пришлось всю ночь стоять за стойкой в главном зале. За его криками она услышала голос сестры Ньюсом, который произнес:
– Нам нужны шланги.
Эви вылетела из кухни и побежала по коридору навстречу запыхавшемуся Кену, который стоял на лестнице.
– Шланги?
– Да, это дерево, какая-то сволочь взорвала его.
Он уже отвернулся от нее и с громким топотом зашагал вверх по лестнице. Эви пошла за ним, ее чепчик съехал набок:
– Какое дерево?
Кен ворвался в главный зал, где уже начали толпиться пациенты. Они прорвались к двойным дверям, распахнутым настежь, и увидели за шатром огромное пламя, языки которого взмывали в небо и колыхались на ветру. Гарри, Рон и еще несколько человек тащили шланги старого Стэна с заднего двора, и Гарри кричал кому-то, кто остался там:
– Включайте воду!
Эви слышала рев пламени и треск кедровых веток, пока стояла на ступеньках рядом с Матроной. Она была в одной ночной рубашке, ее волосы были убраны в сетку, а рука прислонена ко рту. Вдруг послышался резкий звук, как будто загорелось еще что-то, и теперь уже Эви сама побежала вниз, а за ней и Вероника – гравий скрипел под их ногами, а когда они обогнули шатер, звук стал громче. Они добежали до Гарри и стали помогать ему со шлангом, подтаскивая его ближе к дереву, которое уже лежало на земле, почерневшее, пламенеющее, раскинув ветви в стороны.
– Сволочь, сволочь! – кричал Гарри, пытаясь управиться со шлангом, который сопротивлялся, как живой. Мужчины мрачно застыли, направив струи воды на пламя, пока Рон поливал шатер, чтобы он тоже не занялся. Огня было много, а ветер уносил его еще дальше.
– Кто это сделал? – закричала Эви, которая стояла за спинами мужчин и удерживала шланг промокшими руками. – Кто вообще мог такое сделать?
