Второй, тоже в одежде коммандос, но со значком медика, пожал
плечами:
– Под одеждой сгорело не так сильно. Парень молодой,
шансы есть. Что будем делать?
Мужчина внимательно посмотрел на обгорелого человека. В
глазах было колебание.
– Никто не видел, как подхватили?
– Только наши.
– Хорошо, – кивнул майор. – Если помрет,
передадим Империи – это наш долг союзников по НАТО. Если выживет... тайно
переправим на родину. Это наш долг перед нашей Францией.
Лейтенант кивнул. В темных глазах было восхищение майором.
Губы шелохнулись, словно хотел добавить и про остальные страны, еще не
захваченные Империей, но смолчал: слишком высокопарно, а усилиями имперской
пропаганды высокие слова давно стали предметом насмешек.
Глава 57
Сквозь забытье Дмитрий чувствовал, что его везут на машине,
затем выносят на руках, снова тряска на машине, а сзади грохает и тут же
догоняет жаркая волна, пахнущая бензином и горелой резиной. слышится глухой
взрыв,, словно всякий раз машину не только меняют, но и сжигают. На короткое
время впал в забытье, а когда очнулся, над ним наклонился хмурый немолодой
человек. Огромный живот исчез, как и ярко-красные волосы. Зато лицо показалось
знакомым.
Волна животного страха прошла по телу, он прошептал:
– Бомба... Что с бомбой?
– Ты остановил отсчет, – сказал незнакомец на
чистейшем русском. Настоящем русском, в котором рождаются, а не выучивают в
разведшколах. – Не дергайся, не дергайся! Она здесь. В любой момент можешь
запустить...
Дмитрий видел большие внимательные глаза, в руку кольнуло,
Он скосил глаз и увидел как девушка с пшеничными волосами вытаскивает из его
вены длинную иглу шприца.
– Ты потерял ведро крови, парень, – продолжал
человек. – Но, еще не выполнил задание. Так что соберись.
А девушка сказала язвительно:
– А тогда и помирай, не жалко.
Тело занемело, но в нем, как в дереве, скреблись жуки,
личинки, носились муравьи и кусали все, что могли. Страшный зуд терзал всю
тело: явно сразу же накачали лекарственной гадостью, чтобы быстрее заживало в
бессознательном, но сейчас этот велел вкатить взбадривающее: долг есть долг.
Дмитрий с трудом повернул голову. Шея трещит, словно
отмороженная. Рядом на сидении покачивается исцарапанный еще больше кейс,
Мужчина, который придерживает его рукой, незнаком, но все время кажется, что
где-то видел. И чем-то он очень похож на Ермакова.
Девушка сказала успокаивающе:
– Лежи-лежи. У тебя восемь сквозных ранений в голову.
Но мозг не задет.
Мужчина смотрел с явным интересом:
– Ты профессионал, но рисковал, рисковал... Почему не
отпустил кнопку? Уэнбэшники могли расстрелять и своих, тогда бы добраться до
ядерного рюкзака.
Дмитрий шелохнул мертвыми губами:
– Я... чувствовал... своих...
Перед глазами промелькнули мертвые тела друзей, дыхание
участилось, он слышал как страшно скрипнули его зубы. Девушка переменилась в
лице, ее белые руки мелькнули как взлетающие птицы, прохладные ладони прижали
его голову к подушке. Мужчина кивнул, внимательные глаза не отрывались от
бледного как воск лица молодого парня:
– Своих?.. Гм... Ладно, говорить можешь?
Дмитрий ощутил нечто странное, но от этих людей не веяло
враждой, хотя и был некий странный оттенок в чувствах. Очень странный.
– Это должен я?..
– Ты, – ответил мужчина.
– А вы не...
– Это было твое задание, – ответил мужчина. –
Ты остался один. Но за тобой – твоя страна.
Не наши, пахнуло страхом. На миг чувство страшного
одиночества и беспомощности накрыло с головой. Он с трудом поднял голову. В
глазах мужчины и женщины прочел сочувствие и понимание.
– Сейчас... – прошептал он. – Сейчас...
Запахло горячим куриным бульоном, девушка протянула чашку.
Дмитрий пытался поднять забинтованные руки, не смог, чашка придвинулась к его
губам. Он заставил сомкнутые челюсти разжаться, глотнул. По пищеводу
прокатилась горячая волна. Страшная слабость в теле оставалась, но он
чувствовал, что дубовая кора во рту размякла.
Мужчина вытащил из нагрудного кармана плоскую коробочку
телефона:
– Набирай. Звонок перехватить невозможно. К тому же
постоянно перемещаемся.
– Где мы?
– Въезжаем в Нью-Йорк.
Дмитрий вздохнул, посмотрел на мужчину. Тот отвернулся.
Дмитрий негнущимся пальцем тронул три кнопки, четвертая расплывалась, в черепе
возник холодок: а не перепутал ли, в самом ли деле эта, Ермаков заставил всех
затвердить этот номер, но он, Дмитрий, после такого удара по голове...
Мужчина спросил, не поворачиваясь:
– Какую цифру не вспомнишь?
– Четвертую, – буркнул Дмитрий.
– Девятка, – сказал мужчина тут же. – А
дальше три, шесть, восемь...
– Знаю, – буркнул Дмитрий. Как можно быстрее
набрал остальные цифры. – Алло!.. Мне мистера Гольдшеккеля. Кто говорит?..
Говорит бомба, которую вам захватить не удалось. И которая сейчас в Нью-Йорке.
Слышно было как перещелкивались тумблеры. Он буквально
чувствовал как огромная армия технических специалистов сейчас прислушивается к
его голосу. Одни пытаются как можно быстрее установить откуда говорит, другие
вслушиваются в интонации, чтобы сразу выдать рекомендации как с ним
разговаривать, в каком тоне, что обещать и как обойти.
Трубку взяли через пять секунд. Уверенный голос произнес:
– Гольдшеккель на связи. Кто говорит?
– Вы уже знаете, – отрезал Дмитрий. – Не
тяните время. Даю всего два часа. За это время должно прозвучат сообщение
вашего правительства, что отзываете ваших людей с Байкала. Все поняли?
Голос прозвучал с задумчивой интонацией:
– Бомба при вас?
– И взорвать ее проще простого, – ответил
Дмитрий. – Я хотел ее... на вашем озере Гурон. Или на Онтарио. Чтобы,
значит, если специалисты по озерам, чтоб занимались своим. Но сейчас думаю, а
почему не рвануть прямо сейчас? В Нью-Йорке?
Сила ускорения прижала спиной, потом чувствительно завалила
влево. Автомобиль неторопливо разворачивался, ничем не выделяясь из потока двух
миллионов машин. Светловолосый, как и девушка, техник вскинул руку в жесте,
который Дмитрий понял безошибочно: глушаки работают безотказно, их пока еще не
засекли.
У Кречета в кабинете за его длинным как беговая дорожка
столом на этот раз было пусто, только трое из министров сверяли бумаги, да в
уголочке у самой двери скромненько примостился Егоров. Он явно чувствовал себя
неловко как в кабинете президента, так и в цивильном, когда вместо подтянутого
и налитого силой кадрового военного видит в полированной поверхности стен
штатского, каких пруд пруди.
