Дмитрий тут же спросил:
– В вашем?
– Нашем, – отметил мужчина без усмешки. – Где
ты недавно попал в поле зрения. Я предлагаю тебе вернуться на службу.
Глава 7
– В ВДВ?
Мужчина ответил с некоторой заминкой:
– Почти. Но покруче.
Внезапно Дмитрий ощутил, что гость давно заметил как он
зацепил ножку стула, но лишь стрельнул глазом, тут же посмотрел ему в глаза.
Дмитрий покачал головой:
– Спасибо. Служат только собачки, а я – человек.
– Но ты служил, – напомнил мужчина.
– Все служили, – огрызнулся Дмитрий. Он расслабил
сведенные напряжением мышцы, однако ногу не убрал. – С пеленок уже служим...
Но как только удалось вырваться, теперь все. Это сволочные сытые твари, что
командовали мною только потому, что им папочки из ЦК сумели обеспечить звание
повыше того, которое я потом и кровью...
Он скрипнул зубами, кулаки сжали. На миг мелькнула мысль, а
что он теряет? Все равно пришел конец. И как бы не выглядел этот козел крепким,
но еще посмотрим. Мужчина кивнул понимающе, сказал так, словно изучал жука,
наколотого на булавку:
– Повышенное стремление к самостоятельности, гордость,
неприятие авторитетов... гм... что там еще?.. Ну, зуботычину генеральскому
сынку пропустим... Повышенная реактивность, импульсивность в приятии решений...
Вообще-то отвратительно, но это как раз тебя и спасало... Опять же назовем это
удачей.
Дмитрий угрюмо молчал, на этот раз пожал плечами как можно
картиннее, стараясь за счет этого движения вместе со стулом придвинуться к
шкафу с метательными звездами. Идиоты называют удачей любой успех, причины
которого по тупости не понимают, равняя заслуженный успех – результат огромной
работы мозга, тщательной подготовки и безукоризненного исполнения – с выпавшей
нужной цифрой на бочоночке лото.
– Жаль, – сказал мужчина. – Ты по всем
статьям подходил бы нам. Подумай еще раз.
Дмитрий сказал твердо:
– Если я могу отказываться, то – нет!
Мужчина поднялся:
– Как хочешь. Тогда забудем о нашем разговоре.
Дмитрий недоверчиво смотрел, как этот волк, что не должен
был выпускать добычу, обронил пару слов, явно кодовых, а микрофон в
какой-нибудь из пуговиц, после чего преспокойно, направился к двери. По его
каменному лицу было видно, что этот бывший десантник вычеркнут из сферы его
высоких интересов, есть масса других дел...
– А что вы сказали, – спросил он вдогонку этому
здоровяку, – что несколько преждевременно...?
Мужчина от двери оглянулся:
– Да просто тобой уже заинтересовались и другие. Кольцо
сжимается. Как бы ты не маскировался, но от... скажем, выстрела с вон той крыши
ты в этой комнате нигде не спрячешься. Мой совет на прощанье... хотя я не имею
права этого делать – меняй квартиру уже сегодня. Лучше – прямо сейчас.
Он открыл дверь бесшумно, оглянулся, впервые улыбнувшись,
почти дружелюбно, старый матерый волк молодому волчонку, переступил порог.
Дмитрий слышал как он прошел по длинному коридору, свернул на площадку, затем
донеслось мерное на грани слышимости жужжание всползающего снизу лифта. После
долгой паузы щелкнула отжатая кнопка лифта.
Лифт двигался ровно, без остановок, но когда добрался до
первого этажа, звякнул, неспешно раздвинул узкие створки, со стороны лестницы
прогремела частая дробь кроссовок. Человек с серебряными висками вышел из
кабины лифта, а из боковой двери в вестибюль выбежал Дмитрий.
Брови матерого волка чуть приподнялись, а твердые губы
дрогнули в усмешке:
– Решил менять сразу?
– Да, – ответил Дмитрий.
– Нашел куда?
Дмитрий огрызнулся:.
– Да вроде бы. На какое-то время.
Не глядя друг на друга, прошли прохладный вестибюль, из-под
плотно закрытой двери все равно веет сухим жаром знойного дня, лето в разгаре,
Дмитрий ткнул пальцем в черную кнопку возле выходной двери. Пискнуло,
седовласый толкнул тяжелую металлическую дверь. Навстречу хлынул свежий резкий
воздух с примесью бензина, яркий солнечный свет ударил в глаза.
Двор заставлен машинами жильцов, из-за здания института и
трансформаторной будки на приличной скорости выскочил темный мерс с
затемненными стеклами. Дмитрий дернулся, сразу все поняв, давно готовился и
проигрывал в уме похожие ситуации, в тот же миг услышал негромкий голос:
– Задержись на крыльце. Шнурки, то да се...
Сам гость сбежал с крыльца бодрым петушком, этакий
молодящийся мужик, что оглядывается на каждую молодую телку, но живот поверх
ремня, шажки коротковаты, задница оттопырена, словно то ли поясница пошаливает,
то ли геморрой проснулся...
Мерс выскочил на площадку, круто развернулся. Все четыре двери
распахнулись раньше, чем колеса перестали вертеться.
Выскочили трое, но машина медленно выруливает на прямую
дорогу, значит – еще один за рулем. Дмитрий, соскочив с крыльца вправо, где
впритирку одна к другой застыли сверкающие иномарки, пригнулся и пробежал за
спиной скамейки. Револьвер уже готов к стрельбе: в этот ситуации лучше бы
пистолет, и черт с ним, что гильзы разлетятся по асфальту, здесь не до улик,
важнее доли секунды и количество патронов...
Он внезапно вынырнул из-за машины, готовый стрелять и
получать пули, но выдержать эти горячие удары раскаленного металла в грудь,
живот, стрелять и стрелять, пока не полягут эти трое... и если выскочит, а не
удерет четвертый, то получит пулю и он...
Возле мерса двое оседали, одинаково хватаясь за кадыки, лица
запрокинуты, один уже на спине, ноги конвульсивно дергаются, скребут
нестоптанными каблуками асфальт. Седовласый в один немыслимо длинный прыжок
оказался возле мерса, распахнул дверцу, Дмитрий показалось, будто что-то
крикнул, а когда тут же захлопнул дверь и повернулся, Дмитрий уже понимал, что
мертв и водитель.
На ходу пряча револьвер в поясную кобуру, он ринулся к
своему странному гостю. Тот бросил коротко:
– Через сквер мимо вон той будки. Там серая копейка с
номером 085. Садись, ничего не спрашивай.
– Но... чем-то помочь? – спросил он бестолково.
– Выполняй, – бросил седовласый холодно.
Оглянувшись, Дмитрий успел увидеть, как его гость наклонился
на мертвыми, сделал движение, будто вырывает у них кадыки. В его пальцах
мелькнуло красное, Дмитрий уже обогнул трансформаторную будку, когда в мозгу
промелькнуло: черт, как давно не видел эти лавровые листы из цельной пластины.
Знаменитые «осы», вес всего сто граммов, но убивают с надежностью танкового снаряда...
Вот чем он их обоих так бесшумно. Ну, а третьего? А шофера?
За рулем копейки читал газету огромный розовощекий
добродушный парень в помятом свитере. Дмитрий зашел с другой стороны, открыл
дверь и ввалился на сидение рядом. Водила не удивился, тут же врубил музыку,
начал вертеть баранку с показной лихостью, хотя не забыл проследить, чтобы
Дмитрий пристегнулся.
