Из-за шкафчиков материлизовался крепкий мужчина, загорелый и
широкий. Если бы не цепкий взгляд, Дмитрий принял бы за тракториста, те всегда
такие кряжистые, размашистые, привыкшие к тяжести, сопротивлению рычагов,
нелегкой работе.
Ермаков кивнул:
– Оставляем этого парня. Помыть, переодеть. За ним
прибудут.
Мужчина кивнул, Ермаков повернулся к Дмитрию:
– Еще увидимся!
Через пыльное стекло Дмитрий видел как он нырнул в машину,
та настолько медленно выехала за шлагбаум, словно превышение скорости влечет за
собой немедленное уничтожение, затем из-под колес вылетел как из турельного
пулемета гравий, машина прыгнула как конь и понеслась в сторону далекого шоссе.
У него забрали одежду, документы, а после того, как вымылся
в душе, почувствовал, что в самом деле словно бы со старой одеждой, потом и
грязью снял и часть старой жизни.
Похоже, на этом малом поле садятся и взлетают старенькие
самолетики малой авиации. Еще винтомоторные, как-то ухитряющиеся выживать в век
рынка. Тракторист, который назвался просто Василием, предложил вздремнуть.
Дмитрий, чуткий к любому подтексту, спорить не стал, растянулся на широкой
деревянной лавке, расслабил мышцы и почти сразу, под одобрительным взглядом
«тракториста» погрузился в чуткий сон, прерываемый фазами глубокого, когда
организм за считанные минуты успевает выспаться и восстановить силы.
Очнулся от негромкого рокота. Выглянул в окошко, обомлел.
Стояла глубокая ночь, на небе пара тусклых звезд едва-едва проглядывает в щели
между тучами. На земле полный мрак, а на эту черную землю опускается совершенно
вертикально самолет!..
Он выскочил, не дожидаясь, пока позовут, сообразил, что это
все-таки вертолет, хотя таких еще не видел, потому и в ночи без опознавательных
знаков и без фонарей.
«Тракторист» Василий выступил из темноты. Глаза придирчиво
пробежали по молодому парню:
– Поспал? Вот и хорошо. Это была твоя последняя ночь,
когда спал вволю.
Сердце колотилось, едва не выпрыгивало из ушей. Он кое-как
вскарабкался в салон, больше похожий на внутренности космического корабля.
Послышался свист, его вдавило в сидение, что тут же услужливо прогнулось.
Справа блестело широкое стальное кольцо, руки сами нащупали предохранительный
ремень, щелкнуло, кабина накренилась, тяжесть вжала с такой силой, что от
прилива крови глаза едва не выпучились как у рака. От чувствовал как стучит в
голове, смятенно подумал, что же это за штука, что с места рвет с такой
скоростью, раньше в десантных войсках ничего похожего не было..
В салоне тусклые лампочки высвечивали еще одиннадцать таких
мест. Все пустые. Сердце тревожно стучало, а в душе возникла пугающий страх: за
того ли его принимают, и гордость: скажи кому, что за ним присылали такой
самолет – кто поверит?
Глава 8
Посадка была такой же пугающе стремительной и страшной.
Внезапно воющий свист турбин оборвался, Дмитрий ощутил толчок, потом еще два, и
все затихло. Пилот крикнул раздраженно:
– Заснул? Вываливай!
Дмитрий вывалился в кромешную тьму. Сильные руки подхватили
и повели по твердой земле. Дмитрий сразу ощутил запахи, а в свете звезд увидел
справа и слева высокие фигуры со странными наростами на лице. Сволочи
пользуются очками ночного видения, но и он уже по запахам, по их хватке, по
шагам и другим неуловимым мелочам, что лихорадочно анализировало его
подсознание, составил их портреты, уже чувствовал сколько им придется идти,
почти точно знал, в какое помещение придут, и сколько человек там его ждет.
Дверь отворилась, свет был неяркий, короткий коридор, затем
отворилась дверь в обычное помещение, каких полно в любой офицерской каптерке.
Руки исчезли с его плеч, Дмитрий невольно повернул голову, посмотрел на
сопровождающих.
Как и составил портреты по запахам, шагам, хватке – оба
высокие, жилистые, в потертых джинсах, рубашки такие же, кроссовки, простые
пояса, облик простых обычных парней...
И все-таки повеяло таким профессионализмом военных, что
Дмитрий только крепче стиснул челюсти. Если в армии человек приобретает
крепость железа, то эти выглядели так, словно это железо долго ковали в
раскаленном виде, бросали в холодную воду, раскаляли и снова ковали, когда в
одном и том же объеме помещается металла вдвое больше, а сам он обретает
крепость алмаза и гибкость шелкового каната.
Оба, как говорится, шкафы, разве что один похож на шкаф
бабушки, а второй на современный. Первый с короткой стрижкой, настолько
характерной, что Дмитрий едва не огрызнулся: «Я сам сержант!». Второй явно
лучше тренирован, пропорции рукопашного бойца и стрелка со всех видов оружия,
чуть лучше одет, выглядит несколько... по-офицерски.
Офицер держался нейтрально, с полнейшим безразличием к
новичку, а ко второму Дмитрий присматривался искоса и с опаской. От этого
почему-то веяло непонятной угрозой. Огромный, тяжелый, рост почти под два
метра, вес за сто двадцать, он говорил таким же огромным голосом, таким был
огромным сам. Мышцы развиты как у культуриста, хотя люди такого роста и веса
обычно обзаводятся приличными складками на животе, а этот двигается несолидно
быстро и точно, словно из богатыря-гиревика превращается в балерину.
Огромная абсолютно лысая голова блестела как валун на берегу
моря. Даже венчика волос за ушами не осталась, отчего острые как у волка уши
выглядели еще страшнее и зловещее. Когда он поворачивал голову в сторону
Дмитрия, всякий раз пробегал неприятный холодок по коже. Перебитый в неведомых
схватках нос, широкие шрамы на лице, оборванная пулей мочка левого уха – все
заставляло биться сердце чаше, но когда их взгляды встретились Дмитрий ощутил
удар по нервам. Виной ли его чувствительность, но всеми нервами воспринял
звериную ярость, что клокочет в этом человеке. Даже сейчас темных глазах время
от времени вспыхивает молния, какую можно видеть далеко на горизонте, когда
видишь только вспышку, а раскаты грома еще не докатываются.
Он покосился на второго, тот отвернулся и равнодушно смотрел
в темное окно. Тот, который шкаф бабушки, прорычал с полнейшим равнодушием:
– Садишь, жди. Меня зовут Тарас.
– Дмитрий, – представился Дмитрий. – Это мое
настоящее имя.
Он вопросительно посмотрел на второго. Тот с кислой миной
поднес ладонь к виску:
– Валентин Трубецкой. Лейтенант. Вам придется
подождать. Наш старший отсутствует, а на майора Волобуева свалилось слишком
много. Он будет минут через пять-десять.
– Ничего, – пробормотал Дмитрий. – Я подожду.
Пять-десять – это же сказка! Почему не час-другой, как обычно?
Валентин поморщился, а Тарас саркастически улыбнулся:
– Ты ж не считаешь себя обычным?
Дмитрий не нашелся, что ответить, а Валентин с некоторой
брезгливостью отмахнулся от новичка, как от назойливой мухи:
