– Рвемся в бой, да?.. – спросил Ермаков
холодновато. – А что-то умеем?
Дмитрий ответил как можно спокойнее:
– Я воевал и до этого подразделения.
– Спецподразделения, – поправил полковник.
– Я тоже был в спецподразделениях, – усмехнулся
Дмитрий. Он чувствовал, что сейчас наглость почему-то уместна.
Полковник оглядел его с головы до ног, словно решал:
доверить ли ему судьбу вселенной или же только одной планеты Земли.
– На завтра есть возможность прогуляться по городу.
У Дмитрия вырвалось:
– Я готов.
Полковник поморщился:
– Не воображай невесть что. Так, размяться разве что.
Да и пусть на тебя посмотрят твои будущие напарники.
День клонился к вечеру, солнце сползает к горизонту, но
воздух накален, как в печи. Старушки по обыкновению на лавочке у подъезда, на
детской площадке визжит и гоняет цветной мячик детвора. Старик поливает цветы
под балконом, не мог дождаться вечера.
К подъезду подошел, обливаясь потом, грузный почтальон с
тяжелой сумкой. Та перекашивала его плечо так, что перекосилось и красное от
жары лицо, уже в крупных капельках пота. Неодобрительно покачал головой,
обнаружив дверь с домофоном. Попытался нажать чей-то номер, но по ступенькам
уже поднимался один из жильцов, сказал благожелательно:
– Не надо, у меня ключ.
– Ой, спасибо...
– Неудобство для вас, – посочувствовал жилец.
– Все правильно, в нашем доме мы тоже поставили...
Пискнуло, дверь дрогнула, объясняя, что магнитный замок уже
не держит. Почтальон кивнул жильцу с благодарностью, лицо усталое, а огромная
сумка вжимала его в пол, расплющивала. В подъезде он со вздохом, перекосившись,
поставил сумку, на пол, что тут же расползлась, бесстыдно выпятив наряду с
пачками газет и яркий номер «Плейбоя», запаянный в пленку. Пока он со вздохом
вытирал лоб, жилец нажал кнопку лифта, в шахте скрипнуло, а по длинной как
гусеница лампе запрыгал вниз огонек.
Почтальон подтащил сумку к крайнему ящику, три ряда шагов на
пять, не меньше. Дверца лифта распахнулась, жилец шагнул вовнутрь, пошарил по
стене, отыскивая свою кнопку наощупь, темно, дверь мягко закрылась, и лифт
медленно пошел наверх.
Почтальон проводил его взглядом, сказал негромко в пустоту:
– Открываю.
Неспешно, искоса поглядывая как огонек движется наверх, а в
другой шахте лифт молчит, он вернулся к входной двери, нажал широкую кнопку.
Слегка запищало, он приоткрыл дверь.
Из глубины двора к подъезду подкатила неприметная
«шестерка». Двое мужчин вышли неспешно, но как-то без лишних движений сразу
оказались у двери. Почтальон отступил, пропуская. Писк оборвался, дверь
закрылась.
Второй лифт пришел быстро, загрузились, а пока поднимался на
седьмой этаж, все трое уже держали в руках черные шапочки, а почтальон сдвинул
в сторону газеты, под которыми блеснул металл.
И хотя в таком лифте нет телекамер или подслушивающих
устройств, все трое не переговаривались, все распределено заранее.
Двери открылись, трое вышли все так же по-кошачьи неслышно,
не делая лишних движений. Скользнули по коридору с двери с нужным номером.
Почтальон ухмыльнулся, дверь не просто железная, а просто сейфовая, с мощным
набором замков, ни один медвежатник не справится... быстро.
– Но я не медвежатник, – сказал он шепотом. Руки
замелькали, а металл, похожий на хирургический, только не блестящий, а матовый,
дабы не привлекал внимания блеском, словно прилип к двери.
Двое прислушивались, один нажал нетерпеливо прищелкивать
языком, но тут массивная дверь отошла от косяка, впечатление было такое, что
неведомый инструмент раздвинул всю дверную коробку.
Почтальон потянул на себя, там вторая дверь, ее выбили
толчком, двое вбежали, мгновенно оценивая габариты трехкомнатной квартиры,
расстановку мебели, хотя и понятно, что этот профессионализм сейчас ни к
чему... Почтальон аккуратно закрыл дверь, пошел следом за двумя, но остановился
в коридоре.
В большой комнате слышались выстрелы, визг тормозов,
истошные женские крики. Двое подростков сидели перед компом, на экране мелькали
фигурки, с неба сыпались фигуры в зеленых масхалатах, а двое подростков
неистово щелкали по клавиатуре и дергали мышами. Русские солдаты метались
тупыми толпами, игроки самозабвенно палили из автоматов и даже гранатометов,
русские истошно орали, их разрывало в кровавые клочья, слышались фразы на
ломаном русском «На нас напали!», «Откуда они?», «Мы погибли!»
Дмитрий подошел неслышно, ткнул пальцем в кнопку на колонке.
Звуки выстрелов стали громче. Подростки оглянулись, один торопливо отъехал
вместе с креслом, колеса бесшумные, такое тянет не меньше, чем на полтыщи баксов,
второй смотрел расширенными в ужасе глазами:
– Кто... вы?
– Дюки Нюкены, – ответил Дмитрий, он зловеще
улыбнулся. – Кто из вас хозяин квартиры?
Парнишка, что остался, черноволосый и даже в кресле
вытянутый как вопросительный знак, спросил бледно:
– Что вы хотите?
Отстранив Дмитрия, Тарас взял его за руку. В огромной лапе
спецназовца это выглядело как тростинка на лопате, сжал, посмотрел в
побледневшее лицо, а потом хладнокровно не меняя выражения лица, резко изогнул
кисть.
Послышался хруст, легкий треск. Подросток отчаянно закричал.
Валентин деловито сделал звук громче. Вопли убиваемых русских, напротив, стали
тише, бравые автоматчики встретили русских наяву.
– Ты хозяин? – спросил Тарас.
– Д-да... мой отец...
– А это кто?
– М-м-мой друг... Отпустите!.. Не убивайте!.. Мой отец
даст любой выкуп!
Все еще держал его руку, Тарас кивнул на модем:
– Ты знаешь, почему мы здесь?
– Конечно!.. Отпусти...
– Зачем?
– За бабками!.. Ой, больно!
– Ах, за бабками...
Тарас со злым лицом неуловимо быстро двинул локтем. Обломки
кости прорвали плоть и высунулись наружу. Кровь потекла тонкой струйкой на пол.
Подросток закатил глаза, бледный от ужаса как смерть. Второй внезапно вскрикнул
дурным голосом, щеки вздулись, покраснел, из горла выметнулась как из
брандспойта дурно пахнущая струя. Валентин брезгливо отстранился.
Тарас потер окровавленными концами костей один о другой.
Подросток очнулся, вскричал:
– Не убивайте!.. Что хотите...
– Ты знаешь, зачем мы пришли?
– Нет!... Что хотите! Только не убивайте.
Валентин сказал негромко:
– Он в самом деле не понимает.
