Дмитрий отстранил Тараса:
– Дай я. Кто не понимает, тому надо объяснять
доходчиво. Слушай ты, сволочь! Слушай внимательно. Ты! Ходишь в Интернет.
Заходишь на чужие сайты. Под псевдонимами... их называете никами, гадишь...
пишешь то, что писал на заборах... оскорбляешь людей... подписываешься чужими
именами... Вспомнил?
Он ударил его по лицу, не отпуская сломанную руку. Голова
подростка дернулась, словно мяч, по которой с размаха ударили ногой. Из
разбитых губ брызнула кровь.
– Ой! – вскрикнул он. – Не бейте!.. Я больше
не буду!
Дмитрий ощутил как тяжелая кровь словно волна прибоя ударила
в череп. В глазах покраснело. Из горла вырвался звериный хрип:
– Думал, не найдут? Следы путали... Через прокси-сервера
заходили!... Анонимайзеры... По ночам, чтоб утром логи успели стереть!..
Думали, гении?.. Любого гада можно найти!.. Была бы охота...
Его трясло, он чувствовал, что Валентин и даже Тарас
посматривают с удивлением. Тарас хлопнул сзади по плечу, взял из его рук
жертву, больно защемив волосы. У несчастного глаза полезли на лоб, а Тарас
спросил почти ласково:
– Это и есть та штука, которой ты гадил?
– Это... это комп...
– Этот? – переспросил Тарас для верности.
Парнишка не успел раскрыть рот, как чужак с силой ткнул его
лицом в компьютер. Парнишка закричал, Тарас поднял за волосы, взглянул в
разбитое лицо, улыбнулся и снова ударил еще сильнее. Жестяная коробка
окрасилась кровью.
– Отпустите!.. Я не буду больше...
– А за то, что уже сделал? – спросил Тарас. –
Отвечать надо, сволочь, и за прошлое...
Он сжал волосы еще сильнее, вся кожа стянулась в кулак,
огляделся и с силой метнул его головой вперед в монитор. Раздался мощный
хлопок. Парнишка истерически закричал. Тарас снова ухватил за волосы, вытащил.
Из залитого кровью лица густо торчали острые стекла.
Дмитрий часто дышал, пытаясь взять себя в руки, не понимая,
что на него нашло, всегда бывал собран и даже холодноват, без всякой же дрожи
посылал пулю за километр в лоб жертве, и так же без дрожи из калаша
расстреливал в упор вместе с телохранителями!
Тарас рычал, таскал гаденыша по всей квартире, тыкал
разбитой мордой во все, что встречалось на пути, разбивал ею стеклянные дверцы
шкафов, попытался разбить коробку электрогриля, оставив ее политой кровью и с
парой белых комочков выбитых зубов, напоследок примерился и мощно швырнул
головой в экран телевизора.
Раздался мощный хлопок. Гаденыш тонко завизжал и умолк.
Запахло горелым мясом. Он завис головой в черной коробке, стоял на коленях и
бессильно уронив руки.
Тарас обернулся ко второму:
– Ну, будешь говорить?
От его улыбки завизжала бы в страхе акула. Тот бледный,
дрожащий, почти мертвый от страха, смотрел выпученными глазами, его трясло так
крупно, что губы шлепали как у пса, что отряхивается после купанья.
– Ты все видел? – спросил Тарас.
Подросток судорожно кивнул. Тарас поинтересовался:
– Понял, за что?
Кивок снова, но Тарас спросил неумолимо:
– За что?
– Он кого-то, – прошептали бледные губы, –
обидел из крути...
Тарас почти лениво ударил его тыльной стороной ладони. Губы
лопнули, а щеку раскровянило твердыми как копыта костяшками суставов. Подросток
не осмелился даже утереть кровь, смотрел умоляюще.
– Неверно, – ответил Тарас. – В Интернете
никогда не угадаешь, кого обидел. Понял? Ты можешь погадить на сайте безобидной
старушки, а она окажется одноклассницей бабушке вожака долгопрудненцев или
генералу ФСБ. И тот и другой одинаково помогут, понял?.. Повтори, что понял?
Окровавленные губы прошептали:
– Что опасно...
– Верно. Что опасно?
– Опасно задевать...
– Тоже верно. Кого опасно задевать?
Разбитые губы шевелились так долго, что Тарас снова
приготовился садануть, но на этот раз уже так, чтобы мозги расплескались по
стене, начали в самом деле злить эти мелкие пакостники, но гаденыш наконец
выдавил из себя:
– Всех опасно...
Тарас кивнул:
– То и оно. А не опасно – быть вежливым. За вежливость
еще никого не били. Запомни! И другим перескажи. И скажи всем, что отыскать
анонимщика в Интернете намного проще, чем телефонного террориста. А теперь...
Черноволосый ревел, его трясло, от него запахло мерзко,
стало видно как модные светлые брюки потемнели, намокли и потяжелели.
– Ах, – протянул Тарас, – так ты что-то плохо
меня слушаешь...
Он ударил по лицу снова, на этот раз отпустив руку.
Подросток рухнул на пол, а Тарас наступил на пальцы другой руку сапогом,
услыхал вопль, хруст тонких косточек, улыбнулся так, как могла бы улыбаться
сама смерть.
– Какой ты красивый, – проговорил он почти с
нежностью. – Эх... И богатенький! Ишь какие штуки вам накупили! Рыжий,
дай-ка мне вот ту монтировку.
– Это не монтировка, – ответил Дмитрий.
– Все равно дай!
Подросток смотрел расширенными от ужаса глазами, а Дмитрий
замахнулся, стальной прут мелькнул и с силой опустился точно на разбитые губы.
Брызнула кровь, зубы с хрустом провалились в рот, пара осколков вылетела и
покатилась бело-красными комочками по полу.
Красная пелена спала с глаз Дмитрия. Он почти с сочувствием
смотрел на распластанного сынка хозяина квартиры. Тот скорчился на полу, правая
рука с открытым переломом, все-таки зверь этот Тарас, на левой раздроблены
пальцы, на полу лужа из разбитого рта, комочки выбитых зубов...
Валентин на прощание перехватил ножом телефонный провод,
бросил на пол и наступил на коробочку сотового. Дмитрий и Тарас, что мобильный
телефон заметил, но пренебрег такой мелочью, уже ждали у двери.
Валентин, оглянувшись, предупредил:
– Полчаса – ни звука. Иначе найдем снова. Хоть в
Мексике.
От его холодного шипящего голоса стало страшнее, чем от
оскаленной пасти Тараса.
Обратно спустились так же спокойно, как и заехали. Почтальон
выбросил в лифте униформу, из подъезда вышли трое парней в просторных джинсах и
рубашках, а вывернутая наизнанку сумка почтальона превратилась в яркозеленый
туристический рюкзак.
В машине Тарас в недоумении понюхал пальцы, подозрительно
посмотрел по сторонам:
– Никто в дерьмо не вступил?
Валентин хохотнул:
– Это ты его тряс, когда он в штаты наложил!.. И лужа
растеклась там... под вами.
Тарас брезгливо потер ладонь о колено Дмитрия, сказал с
тоской, словно провыл по-волчьи:
