– Да, теперь надерем задницу русским!
Огромный негр, толстый и губастый, устрашающе черный даже
для негра, захохотал:
– Я этих русских буду ставить от ихнего Мурманска и до
Москвы... а потом и до Урала!.. трахать так, чтобы задницы поразрывались!.. У
меня на них давно охота..
Второй, мексиканец, рябой и с нездоровых прыщах, глумливо
бросил:
– А я все-таки перетрахаю всех их женщин. Они такие...
ну, такие послушные!
– Послушные? – усомнился негр. – Разве мы к
ним не экспортировали раньше наших танков, нашу сексуальную революцию?
– Да, но они такие только со своим мужичьем. А перед
американцами все они стелятся! Помнишь, в нашем городке привезли целую сотню...
ха-ха!.. маникенщиц? Дуры, хотя бы подумали, зачем в наш крохотный городок
столько маникенщиц? Но девки были классные... Их сперва имели все наши,
местные, а потом в передвижном борделе поставили у магистрали. Чтоб, значит,
все шофера-дальнебойщики, проезжающие фермеры и солдатня с соседнего полигона
могли потешиться. Говорят, сперва девки артачились, но я что-то не заметил...
Наши вошли в охотку, наладили несколько фирм, теперь ежедневно вывозит самых
красивых телок из России. Называют это работой фотомоделей, в ночных клубах,
хотя ясно же, что для борделей для самого низшего сброда, всякого там отребья
из гетто... Ха, ведь даже у последнего пропойцы найдется доллар, чтобы любую из
всех этих русских как хочешь...
Негр спросил недоверчиво:
– И что же, никто не сопротивлялся? Когда узнал, что
привезли не для той работы... что в контракте?
Мексиканец ухмыльнулся:
– Если какая хотя бы пикнула... да что там пикнула,
посмотрела не так, ту сразу... Ну, сперва садюгам, чтобы потешились: есть
весельчаки, что любят резать на куски, пока трахают, чтобы кровь фонтаном...
затем над трупом, а потом мы их либо закапывали, либо в в мешке в пролив...
– Не жалко?
Негр ухмыльнулся:
– А что жалеть? Не свои же! А в России этого добра
много. К тому же эти молодые красотки через полгода пользования превращаются в
такую рухлядь, что ты бы сам прибил из брезгливости.
В приборы ночного видение зрелище было страшным. Словно
Тунгусский метеорит ударит в тайгу, повалив массивы деревьев, изломав, а в
середине так и вовсе помесь вздыбленной земли, куски скальной породы и
блестящих металлических поверхностей.
Судя по всему, самолет от удара разлетелся на куски.
Вертолет сделал два круга, наконец Ермаков вскрикнул:
– Вот кабина!.. Видишь, блестит?
– Ни хрена не вижу, – отозвался пилот, а через
мгновение: – Ого!.. Нет, там я садиться не стану. Этот вертолет, знаешь,
сколько стоит?
– Дурак, торопись...
Пилот, не слушая, заложил крутой вираж, салон вздыбило, всех
вжало в стену. Деревья приближались по широкой дуге, мелькали вершинки, наконец
днище зависло над чудом уцелевшей полянкой в километре от места аварии. Здесь
только некоторые деревья торчали как заостренные колья, блестя расщепами, но
земля не ощетинилась жуткими выворотнями.
Ермаков выпрыгнул первым, закричал:
– Быстрее! Мы можем оказаться не одни!
Выпрыгивали, передавали мешки, тяжелые рюкзаки, Ермакову
Макс передал кейс, явно тяжелый, у полковника жилы вздулись так, что и в лунном
свете выглядели как стальные канаты.
Дмитрий сдвинул очки, в лунном свете все выглядели страшными
горбатыми чудовищами: каждый несет на плечах почти по трети своего веса.
Вертолет затрещал винтом, подпрыгнул, черное брюхо на миг закрыло звездное
небо, сдвинулось за темный массив леса, затем небо очистилось.
Ермаков нетерпеливо махнул рукой. Обломков самолета отсюда
не видно, но поваленные деревья указывают комлями путь безошибочно. Каскадники
тяжело затрусили следом, выбрав экономный бег, да другим и не пробраться с
таким весом и по такому ночному лесу...
Тарас, что бежал впереди, неожиданно выкрикнул:
– С востока замечен отряд!
– Сколько их? – отозвался Ермаков.
– Не больше десятка... Нет, побольше, вон еще группа.
Ермаков скомандовал:
– Приготовиться к бою.
Через несколько минут в наушниках прозвучал напряженный
голос Валентина:
– На имперцев не похоже. Да и краповые береты...
– Не юсовцы?
В наушниках захрипело, потом прорвался голос Валентина:
– Нет, наши. Что делать, командир?
Ермаков крикнул торопливо:
– Комп надо снять до их прихода. Быстрее!
Дмитрий похолодел, ощутив впервые, что в их операции есть
что-то если не противозаконное, то по крайней мере нечто такое... что ребята в
краповых беретах откроют огонь без предупреждения, ибо никто не смеет
приблизиться к вверенному их охране объекту.
Дмитрий мчался как лось, прыгал через валежины, расшибался о
деревья, но одни трещали и валились под его стремительным бегом. Вообще-то их
учили бегать бесшумно, ни один листок не шелохнется, но здесь родная русская
тайга, хорониться пока не от кого, а успеть надо как можно быстрее. Мимо
мелькали толстые стволы, маячок попискивал, поправляя бег. Справа и слева
мелькали призрачные тени, даже в окнам ночного видения почти неотличимые от
деревьев и кустарника.
Земля пошла вниз, потом снова вверх, дыхание стало
вырываться из груди с хрипами, в глаза потек соленый пот.
– Вижу, – раздался вскрик. – Вот эта
зараза...
Впереди между холмов лежало крыло гигантского жука. Слабый
лунный свет скользил по поверхности, а по мере того как Дмитрий подбегал, блики
перемещались, крыло стало выпуклым, затем видение жучиности смазалось, вместо
крыла он разом увидел лопнувший по всей длине толстый металл, похожий на
наконечник огромной космической ракеты.
Легкая тень скользнула между деревьями. Руки Дмитрия
дернулись, ствол автомата смотрел в сторону Макса, следом вынырнул Тарас.
– А где Валентин? – спросил Дмитрий, дыхание
обжигало горло. – Он же с тобой бежал...
– Куда-то делся, – рыкнул Тарас. – Ты комп
снимай!...
Дмитрий уже падал на живот, руки на лету сунул сквозь
трещину, с какой же мощью грохнулся оземь это высотный самолет, что на две
трети ушел в твердую землю. Пальцы ожгло болью, он наощупь перебирал провода,
оторванные платы, над головой прозвучал сдавленный голос Тараса:
– Черт, как лоси ломятся!..
Он слышал треск кустарника, громкие голоса. В зеленоватом
свете ночновидения на косогоре показались человеческие фигуры. Пальцы
безостановочно перебирали разбитые внутренности рубки, подушечки на пальцах
суетливо бросали по нервным нитям сигналы, мозг обрабатывал и выдавал картинки
плат, чипов, кристаллов, «мамы», «камушка»..
