Когда очередь дошла до гениталий, он на некоторое время
ощутил как кровь начала накапливаться, там потяжелело. Джоан усмехнулась:
– Ну-ну, успокойся, успокойся...
Ее руки умело намыливали, спокойно и по-хозяйски, задрала
крайнюю плоть, вымыла там, сполоснула теплой водой, критически посмотрела на
пальцы ног, покачала головой. Он спросил:
– Что, кривые?
– Ногти отросли, – пояснила она. – Не стучат
по полу? Ладно, я видела в той комнате ножницы...
Она накинула ему на голову полотенце, он ощутил ее быстрые
руки, с легкой небрежностью вытирающие его заметно поредевшие волосы, затем
прозвучал ее голос:
– Вытирайся, а я пока пойду приготовлю.
Шаги удалялись, он неспешно вбирал влагу мохнатым как зверь
полотенцем. Судя по всему, она пошла приготовить постель, но когда вышел из
ванной, Джоан уже ждала его с феном в руке:
– Ну-ка садись.
Он покорно опустился на стул. Горячая струя сухого воздуха
взъерошила волосы, но Джоан умело орудовала большой расческой, сушила и
укладывала, ощущение было приятным, он зажмурился, отдавшись ласковым пальцам,
что хватали его за уши, поворачивали голову, почесывали,
Не ограничившись его прической, она принесла крохотные
ножнички и выстригла волосы в ушах. Ощущение было снова приятным, он закрыл
глаза и отдался знакомым ощущениям, когда нежные ласковые пальчики трогают за
мочку уха, кончики пальцев путешествуют по ушной раковине, исследуя все ущелья,
крохотные щипчики отщелкивают по одному волоску, ласково и заботливо.
– Теперь отдохни, – посоветовала она. – Еще
лучше, засни, если сможешь. А я пока посмотрю, что у тебя в холодильнике и что
вообще есть в стенных шкафчиках.
Он повалился на диван, блаженное тепло не покидало тело,
напряженная мускулатура расслабилась. Смутно чувствовал как заботливые руки
приподняли ему голову, щека ощутила мягкость подушки. Те же заботливые руки
укрыли его одеялом и подоткнули с боков, чтобы не дуло.
Проснулся в глубокой тьме. Сперва не мог сообразить, где он
и что с ним, потом увидел полоску света под дверью, там дважды мелькнула тень,
ноздри уловили запах свежезажаренной ветчины и яичницы.
Шейла, мелькнула горькая мысль. Шейла погибла, а это ее
подруга Джоан пришла помочь по-дружески, чтобы дом не был так страшно пуст,
чтобы не бился головой о стены. Похоже, Джоан и готовит по поваренной книге
Шейлы: вот уже лет семь Шейла готовила ему яичницу с ветчиной, и в магазине
напротив это знают и учитывают при оптовых заказах.
За окном ночь, луна выглянула из-за рваного облака. Пара
знакомых звезд показали, что сейчас почти полночь. Нащупал кнопку торшера,
яркий свет ослепил. Щурясь, заметил, что по-прежнему лежит голый, на столике на
колесах заботливо придвинуты четыре баночки пива. Но из-под двери просачивается
такой сочный запах, что непроизвольно сглотнул, а желудок взвыл и начал
бросаться на ребра.
Быстро натянул брюки и, все еще щурясь, толкнул дверь.
Джоан, уже в своем обычном платье, неспешно двигалась по кухне. У нее было
простое и милое лицо, задумчивые и усталые глаза. Плакать уже перестала, но от
всей ее сгорбленной фигуры и поникших плеч веяло грустью по ушедшей подруге.
– Привет, – сказал он хриплым со сна
голосом. – Сколько же я спал?
– Всего шесть часов, – заверила она. – Зато
как бревно!.. Теперь ты в порядке, к психоаналитику идти не придется. Я тут
кое-что приготовила...
– Давай, – прервал он нетерпеливо. – Тащи на
стол!
Голос его был таким страстным, она невольно засмеялась. На
щеках появились милые ямочки, смех был тихий и сдержанный:
– Нет выше удовольствия, чем кормить голодного мужчину.
Он прорычал нечто одобрительное, руки подхватывали тонкие
ломти ветчины, аккуратно зарумяненные с обеих сторон, яичные желтки были почти
красного цвета, крупные, поджаренные с луком и перчиком, все в той пропорции,
как он любил. И хотя был уверен, что не ощутит вкуса, но жевал жадно, глотал
быстро, а ноздри ловили аромат уже даже из широкой сковородки, где остались
одни лохмотья прилипшей ко дну яичницы.
Она наблюдала с улыбкой:
– Как приятно смотреть, когда мужчина ест как волк. И
как хорошо, что у тебя нет ни язвы, ни всяких там гастритов!
– Какая язва, – промычал он с набитым ртом. –
Я же всю жизнь ел только на ходу, на бегу. А язва только у тех, кто равномерно
и по режиму...
– Пива или чаю? – спросила она.
– А кофе там осталось?
Она покачала головой:
– На ночь? Уже двенадцать часов. Хочешь, согрею молока
с медом?
– Только без меда, – сказал он поспешно.
Когда он почистил зубы и вышел из ванной, дверь в спальню
была приоткрыта. В щель он увидел застеленную постель на двоих, обе подушки
рядом. С правой стороны кровати на коврике его широкие растоптанные шлепанцы, а
слева – пушистые тапочки.
Джоан стояла к нему спиной у окна. На темном фоне блистали
как елочные огни ночные небоскребы. Проплыл огонек полицейского вертолета, а по
небу, перечеркивая звезды, скользнул луч прожектора.
Он зашел к постели со своей стороны, откинул одеяло.
Чувствуя неясное смущение, сказал:
– Завтра тяжелый день. Ложись, надо выспаться.
Джоан замедленно повернулась. Ее лицо уже было чистое от
косметики, чуть более усталое, но по-прежнему женственное и милое. Их глаза
встретились, она едва заметно кивнула, легкая улыбка скользнула по губам и тут
же исчезла.
Он лег на спину, Джоан скользнула под одеяло, тело ее было
теплое и мягкое. Она закинула на него ногу, и голову положила на грудь,
одновременно обхватив рукой за шею. Он лежал некоторое время молча, чувствуя
как ноздри щекочет легкий запах ее волос. Шейла всегда мыла ромашкой, а Джоан,
судя по всему, предпочитает экстракт фиалки: запах сильнее и острее, но не
настолько, чтобы раздражал.
Ее согнутое колено лежало на его гениталиях. Он чувствовал
приглашающее тепло, но Джоан не двигалась, давая ему свободу выбора. Колено
теплее, чем остальное ее тело, но это понятно: она тоже думает об этой точке
соприкосновения, и кровь скапливается в колене почти с той же неотвратимостью,
как и у него... только у него совсем не в колене.
Он вздрогнул, рука импульсивно напряглась, прижала теплое
женское тело. Джоан задышала чуть чаще, он чувствовал как она пощекотала
ресницами ему грудь, но все еще не двигается, готовая мирно заснуть, если он
сочтет, что так... так будет лучше.
Кровь раздувала, он чувствовал как звериное начало берет
верх. Пальцы сами по себе сжались, стискивая мягкое плечо. Джоан наконец
медленно сдвинулась, а он перекатился, чувствуя под собой ее тело, похожее на
пластмассовый мешок, наполненный горячим молоком.
