Он сделал два шага, как за спиной так же бесшумно возник
Ермаков, хлопнул по плечу:
– Что за прогулки в лесу без ружья?
Загорелое до темношоколадного цвета лицо мгновенно стало
серым. Он обернулся как ужаленный:
– Синьор!.. Как можно так пугать?.. А если я орнитолог?
– Это который по ящерицам? – спросил Ермаков с
интересом.
– Синьор, – ответил неизвестный с достоинством,
краска медленно возвращалась к нему к лицо, – вы человек невежественный!..
Орнитолог – это специалист по бабочкам.
Ермаков рассмеялся, помахал рукой:
– Все сюда! Этот человек теперь в нашей группе.
Знакомьтесь, Рамирес. Специалист по бабочкам, а также по взрывчатке,
электронике, подводному минированию. Рамирес, это мои ребята.
Рамирес с удивлением и некоторым страхом смотрел как из
зеленой чащи бесшумно вычленяются легкие как призраки крепкоплечие парни,
зеленые и с зелеными полосами на лицах. Однако после их ботинок остаются следы,
словно ступали бронированные слоны.
– У вас не люди, – сказал он уважительно, – а
настоящие лесные демоны. Я из «Знамени пророка», ребята. Здесь не ваши знойные
пески Бедуинии... или Ирака, а джунгли, так что вам какое-то время придется
слушаться меня.
Ермаков кивнул:
– Веди. Операцию надо завершить как можно быстрее.
Дмитрий на ходу присматривался к боевику из этого самого
«Знамени». Черные блестящие волосы закрывают уши, брови цыганские, глаза карие,
таких хоть пруд пруди в любом украинском селе. Отличается разве что тем, что
почти так же высок, как и они, каскадовцы, но сложен как борец. Выгоревшая
джинсовка едва держится на широких могучих плечах, сам идет с прямой спиной,
непривычно гордый для забитого трудом и нуждой колумбийского крестьянина. Хотя
да, конечно... Орнитолог, специалист по бабочкам, что умеют взрываться.
Рамирес ощутил пристальный взгляд, оглянулся, подмигнул:
– Мы с тобой не встречались на карнавале в
Рио-де-Жанейро?
– Да вроде бы нет, – пробормотал Дмитрий на ходу.
Рамирес захохотал, показывая белые красивые зубы:
– Тогда у тебя все еще впереди! Я тебя угощу там пивом,
что готовят специально для карнавала.
Дмитрий замолчал, пристыженный. Он не знал, что для
карнавала готовят особое пиво.
Наркобароны живут роскошнее, чем короли, но жизнь их опаснее
королевской во сто крат. Вообще на королей никто не покушается, ибо после
смерти короля всегда ясно, кто встанет на его место: наследник, да и что решают
короли?
Потому гасиенда наркобарона Гонзалеса только называлась
гасиендой, а на самом деле это была настоящая крепость. Мало того, что там
находилась целая армия, вооруженная там, что не снилось ни отряду «Дельта», ни
израильскому «кидону», но скрытые засады была выдвинуты на милю во все стороны,
не считая сенсорных приспособлений на деревьях, в траве, скрытых телекамер
вроде бы в глухом лесу, но на тех направлениях, откуда могут подойти враги.
Трижды его пытались взять агенты из Управления по борьбе с
наркотиками, но хотя прибыли на трех армейских вертолетах и двенадцати
грузовиках с солдатами, от них не осталось даже обгорелых каркасов машин:
болота колумбийских лесов обширны и бездонны. Агенты ФБР, засланные в его
окружение, исчезали бесследно, а ЦРУ дважды отправлял военизированные
спецподразделения, дав недвусмысленный приказ на уничтожение, но от них не
осталось и следа, а все болота в тропиках Амазонки прочесывать – это не
эксгумировать трупы со времен вьетнамо-американской войны в почти дружественном
теперь Вьетнаме.
Рамирес довел до незримой черты, за которой предполагались
сенсорные датчики, замаскированные телекамеры. Ермаков велел включить поисковые
приборы, в течении двух часов пробирались ползком, выявляя, принимая меры, пока
не выдвинулись на расстояние прямой видимости.
Деревья слегка раздвинулись, впереди наметился просвет.
Зеленые ветви выглядели занавесом, между ними ярко синее небо, а внизу виден
огромный дворец из белоснежного камня, весь словно из морской пены, сказочно
красивый и радостный.
Дмитрий лежал, приводя дыхание в порядок, до ломоты в висках
старался понять этот колумбийский воздух. Гораздо плотнее подмосковного,
влажный, жаркий, как повлияет на полет пули? Это если стреляешь на пару сот
метров, то такой ерундой можно пренебречь, если не ураган, понятно, но ведь
пуля – не ракета, что все время подпитывается порохом или другим топливом. Пуля
с момента выстрела с каждым мгновением замедляет скорость. На таком чудовищном
расстоянии малейшее дуновение сместит ее в сторону.
– Только бы не попался по дороге комар, –
прошептал он. – А тут какая только гадость не порхает...
Он с тоской посмотрел как через лужайку пролетела стая
огромных как воробьи бабочек. Воздух колебался от взмахов крыльев, на стебли
сыпалась цветная пыльца. Пролетел тяжелый жук, с маху протаранил одного
мотылька, то ли из хулиганства, то ли укусил, Дмитрий брезгливо смотрел как
прямо перед ним упала это существо, разукрашенное как клоун, огромное как
попугай, но здесь оно служит в ранге бабочки.
Тарас подполз, кивнул на мешок:
– Не повредил? Ермаков уже выдвинулся для броска.
– Пока сигнала не было... Черт!
– Что такое?
– Уже мокрый как ящерица, а тут еще песок на зубах...
– Лучше песок на зубах, – наставительно сказал
Тарас, – чем иней на яйцах. Прижимайся мордой к земле!
Он ревниво смотрел как Дмитрий, прижимаясь щекой к
крупнозернистому песку, наощупь вытащил из чехла чудовище, что и на винтовку
уже не похоже, а разве что на оружие инопланетян: оптический прицел по всей
длине ствола, разные прибамбасы, только миникомпа не видать. Наверное, где-то
внутри.
Дмитрий бережно выдвинул сошки, укрепил их между изъеденными
солнцем и ветрами глыбами камня. В оптический прицел отчетливо виднелась крыша.
Он покрутил винт, одновременно опуская ствол, в пространстве прицела пронеслись
все шесть этажей, перекрестье легло на яркий джип у крыльца.
Во дворе охранники, крепкие парни с закатанные рукавами,
уверенные, с автоматами в руках. В будочке у входа еще двое, на крыше один, по
двое-трое в каждом углу двора. Не меньше десятка, а наверняка больше – в
просторной пристройке между домом и конюшней. Судя по машинам, что оставлены
перед казармой, там несколько пулеметов, в том числе и крупнокалиберные. Из
кузова одной машины торчат стволы гранатометов. Окна закрыты, солнечные зайчики
не дают определить, есть ли там народ вообще...
Он поймал в прицел голову одного, задержал дыхание, тут же
перевел на другого, третьего. Если бить точно в голову, то будут падать без
крика, эхо выстрелов не докатится,
В нагрудном кармане заскреблось. Он вытащил коробочку,
сказал шепотом, зажав в ладони:
