В полной тишине звенели кузнечики, на головой басовито
жужжал толстый шмель, пролетела мелкая птаха, даже попыталась устроиться в
кустах, но не одобрила густые ветви, унеслась.
Не двигая даже бровью, он выждал, пока семерка, по ему
подсчетам, прошла две трети до вершины, пора бы ему вызвать этого, провериться,
но слишком беспечны, начал прикидывать, как проскользнуть мимо, в это время
шагах в пяти заметил легкое движение. Пальцы едва не метнули туда нож,
сдержался, а оттуда через мгновение выкатился серый комок. Еж двигался в его
сторону деловито, носик как у маленькой свинюшки почти роет землю, пофыркивает
и даже хрюкает...
Глава 35
Он покрылся крупными мурашками: если ежик подойдет вплотную,
наткнется и зафыркает, перепугавшись, то даже этот сонный дурак обязан просто
догадаться... Стиснув зубы, он взял крохотный камешек и швырнул, стараясь
попасть прямо перед носом ежа: если сзади, тот в страхе помчится в его сторону.
Листья шелестнули, он видел как насторожился охранник, быстро заговорил по
радио:
– Седьмой, я слышу шорох. Не отключайтесь, проверю...
Приподнявшись, он дал длинную очередь. Листья с куста
полетели градом, посыпались ветки. Ежа, в которого попали сразу три-четыре
пули, окровавленным комочком отшвырнуло на несколько шагов.
Солдат выругался:
– А-а, черт!... Я ежика убил... Простите, сэр, это был
только ежик. Здесь все чисто.
Он отключился, сел и даже отвернулся, чтобы не видеть
окровавленное тельце. Дмитрий достал нож, надо торопиться, метнул быстро и
сильно: уже сто раз мысленно метал нож в эту тушу и четко представлял как острое
тяжелое лезвие войдет в плоть по самую рукоять.
Гвардеец дернулся, а обе руки, выронив автомат, пытались
ухватиться за пораженное место. Однако нож через глазницу поразил мозг, и
человек опустился на землю уже мертвый.
– Все, – прошептал Дмитрий. – До следующего
сеанса связи целая вечность...
За мгновение он содрал с убитого одежду, проверил карманы и,
одев шлем, напряженно прислушивался к разговорам. Его пока не тревожили: он
должен прислушиваться к любому шороху, а отряд тем временем двигался к вершине,
куда осталось не больше сотни метров. Свои пожитки сунул в рюкзак, лучше всего
их отнесли подальше, а раздетый труп прикрыл ветками, предварительно насторожив
гранату.
Чужая земля, сказал себе тоскливо, здесь враги, и даже трава
здесь не такая. Он полз, перебегал открытые пространства, плюхался на землю, но
походный лагерь имперских солдат приближался, палатки вырастают, умело
закрепленные на длинных легких растяжках, уже без бинокля видит яркие банки
пива на раскладном походном столе.
Дважды пролетали вертолеты, один завис ненадолго, что-то
сбросил в большом белом пакете, но садиться не стал, унесся, сыто рокоча
моторами.
Такая палатка рассчитана на двадцать человек, но у юсовцев
другие нормы. Любят комфорт, здесь не больше пятнадцати, а то и двенадцати человек.
Правда, судя по оборудованию, за ними послали не простых туповатых полицейских,
даже не национальную гвардию, а сразу части быстрого реагирования. Похоже,
рейнджеры из 7-й группы 75-го полка ССО, т.е., сил специальных операций...
Этих отличаешь от обычных родов войск даже по тому, как
ставят палатки. Эти, в отличие от полицейских, не так связаны законами о
применении оружия: будут палить сразу же, без всяких окриков, палить сразу на
поражение, палить много и с огромным удовольствием. А когда двенадцать человек
палят во все стороны, какая-то пуля может достать по глупой случайности или,
точнее, по теории вероятности.
Он долго всматривался, но юсовцы, всегда ограждающиеся себя
сверхтехникой, на этот раз не натыкали вокруг лагеря ни датчиков, ни сенсоров,
ни каких других средств раннего обнаружения. То ли не успели, а скорее –
поленились, не верят, что прибывшие могут быть опасны настолько. Или же сами
верят в свои фильмы, где они только стреляют, а русские с диким воем падают и
помирают в корчах.
Идею, что у них недостает техсредств, он отбросил сразу же,
это не российская армия. Значит, знают, что здесь небольшая группа. И даже
знают, что с ними нет ящика с атомными бомбами или чудо-бластерами...
Риск, сказал себе, благородное дело. Либо грудь в крестах,
либо голова в кустах. Бог не выдаст, свинья не съест. Авось...
Пригнувшись, он пробежал как можно быстрее по прямой к
палатке, быстро обогнул ее, нырнул вовнутрь. В прохладе и полумраке трое солдат
похрапывают, еще двое, поставив ноутбук с семнадцатидюймовым экраном на ящик,
гоняют – один мышкой, другой тачпадом две фигурки в зеленых пятнистых
комбинезонах, что безостановочно стреляют в орущие и падающие толпы. Жертвы
орут, понятно, на русском.
Без жалости, он коротко и свирепо обрушил на бритый затылок ближайшего
заостренную рукоять ножа. Второй даже не понял, что же хрустнуло совсем рядом,
напарник не успел клюнуть носом, как Дмитрий той же рукоятью ударил второго
игрока в висок.
Двое спали вверх лицами, один на боку, именно он первым
открыл сонные глаза и начал поднимать голову. Дмитрий метнул нож, прыгнул и
двумя страшными ударами раздробил головы спящим гвардейцам.
Сердце колотилось так, что в глазах потемнело. Он напряг
мышцы, в ушах зазвенело, а пальцы стиснулись на забрызганном кровью и белесой
кашицей мозгов ноже. В палатке пятеро трупов, у поряженного в горло кровь
хлещет под напором, красная струя толщиной в большой палец, падает по дуге на
брезентовый пол, там растекается пенистой лужей.
Сквозь свист в легких услышал едва слышный треск выстрелов.
На плоском как лезвие десантного ножа экране крохотные русские солдаты перешли
в наступление.
Дмитрий усмехнулся, быстро огляделся, уже профессионально и
цепко. Все пятеро были крупными и широкими парнями. Морды тупые, лобики как у
дегенератов, таких хорошо посылать вышибать двери, но сами мыслить даже и не
пытаются...
У входа в палатку автоматы, а в ящике ровными рядами блестят
запасные диски. Дмитрий быстро побросал в ранец пакеты, которые называл для
себя НЗ, взял несколько гранат, у юсовцев они легче и мощные отечественных.
На ноутбук оглянулся с сожалением. Даже у Ермакова такого
нет, зажрались свиньи, нахмурился и, пригнувшись, вышел из палатки...
Навстречу через поляну шли четверо! Впереди капрал, еще трое
крепких парней, винтовки держат небрежно, расслабленно, все-таки возвращаются
после безуспешных поисков. Но в их расслабленности он ощутил профессионализм:
эти успели послужить в частях покруче, чем простая пехота.
Тело застыло, словно превратилось в ледяную глыбу. Автомат
за спиной, пистолет в кобуре, и за что бы он не схватился, его изрешетят
очередями, нашпигуют свинцом с головы до ног. Никто из них не успел взглянул
ему в лица, когда он, опустив голову, вскинул руку и запустил пятерню за ворот.
Один из солдат за спиной капрала хихикнул, когда он начал свирепо чесать между
лопатками.
