Если бы о нас что-то узнало ФРБ, подумал он, то передавали
бы от машины к машине. Это не ревнивый муж, как сказал Ермаков. Если за тобой
ведет слежку организация, то никакой профессионал не заметит кто его снимает,
записывает, передает другому.
Улица расширилась, за окнами по обе стороны распахнулся
простор. Замелькали гигантские опоры моста. Тарас задвигался, едва не растерев
Дмитрия о дверцу.
– Расул, – воззвал он громко, – не проще ли
подъехать с северной стороны?
Вместо Ермакова ответил Рамирес:
– Ничуть.
– Почему?
– Там движение... и улица чересчур широка.
– Ну и что?
– А раз так, то много полиции. Настолько много, что
могут просто так проверить машину, в которой пятеро крепких мужчин. На предмет
наркотиков, провоза оружия... Вы бы этого не хотели?
– Не хотел бы, – заверило Тарас. – Давай,
езжай своими кривоколенными.
– Чем? – не понял Рамирес.
– Это у нас, в Ираке, – объяснил Тарас, – так
называют переулки.
– А-а-а... Благословенная страна!
– Та-а-ак, – протянул Ермаков, – теперь
сверни сюда... Хорошо, хорошо... Теперь в этот проходной двор... Выезжай вон
там... Стоп!
Он взялся за ручку дверцы, Рамирес спросил с недоумением:
– Брат! Разве ты не примешь участие в освобождение
нашего брата?
– Приму, – пообещал Ермаков.
– Но...
– Я буду с вами на связи, – объяснил
Ермаков. – По эту сторону стены. Недалеко.
Он вылез, прихлопнул дверцу. В руках Ермакова был дорогой
кейс, с который он походил на преуспевающего бизнесмена. Рамирес пожал плечами.
На его открытом лице проступило выражение плохо скрываемого презрения:
– Ну, если у вас так принято...
– Не волнуйся, – сказал Ермаков тепло. – Я
буду совсем рядом. А штурмовать... гм... понимаешь, генералы в атаку не ходят
рядом с солдатами.
Рамирес сердито поддал газу, вырулил на дорогу и помчался,
со злости так подрезав роскошный мерс, что тот с перепугу едва не вылетел на
тротуар.
– Полегче, – сказал Тарас. Голос его был почти
безучастный. – Иначе нас заметут быстро.
– Каков у вас командир!
– Мы с ним не проиграли еще ни одного боя, –
сказал Тарас.
Рамирес пожал плечами:
– Я думаю, это он не проиграл.
– Есть разница?
– Конечно. Если мы все погибнем, он может повторить
этот бой еще и еще. С новыми бойцами. Впрочем, это не мое дело. Мне важно
разбить морду этим гадам, что привезли моих предков в цепях на эту землю и
заставили умирать на их хлопковых плантациях!
Форд снизил скорость, улочка узковата, только две машины и
разойдутся. Стены пошарпанные, многие глухие, без окон вовсе. На тротуаре
показался мужчина в поношенной одежде, но тут же скрылся, едва увидел машину.
– Наркоман, – произнес Рамирес
пренебрежительно. – Всего боится.
Плечо Тараса дернулось, будто здоровяка кольнули. Дмитрий
ощутил как сердце затряслось, словно горох в погремушке. Из-за поворота выезжал
огромный трейлер и перегородил дорогу. На отчаянное мгновение оставалась
надежда, что проедет, откроет выход, но там мощно вздохнуло, колеса словно бы
чуть осели, машина мертво встала на тормоза.
Оглядываясь, Дмитрий уже знал, что сзади выдвигается точно
такой же массивный и длинный трейлер, весь цельнометаллический, тяжелый и
неповоротливый. Тарас ругался, щелкал затвором.
Валентин проговорил быстро:
– Засада! За машинами снайперы. Не меньше дюжины – на
крышах.
Тарас прорычал:
– Будем прорываться через подъезды?
– Не успеваем, – сказал Валентин обречено.
Из-за трейлера высыпали полицейские. Все с дробовиками и
пистолетами, картинно раскорячились, держа машину на прицеле. Крыши обеих
трейлеров стали похожими на гребни доисторических ящеров. Там маячили головы в
черном, прорези только для глаз, у каждого в руках мощная винтовка с оптическим
прицелом. Дмитрий чувствовал как в страхе сокращаются мышцы, уже чувствуя, как
горячие куски свинца с силой бьют в тело, рвут плоть, ломают кости,
разбрызгивают кровь...
Усиленный мегафоном голос проревел:
– Всем выйти из машины!.. Очень медленно!.. При
малейшем угрожающем движении стреляем на поражение!
Рамирес сидел как истукан. Его трясло, глаза вылезали из
орбит:
– Что будем делать?.. Что делать? Я не хочу им
сдаваться!
– У нас нет выбора, – ответил Валентин.
– Я не хочу в тюрьму, – прошептал Рамирес. –
Я из нее не выйду... Лучше умру...
– Нет, – отрезал Валентин. – Выходим.
Он медленно отворил дверь с левой стороны, так же медленно
вышел, руки держал над головой, показывая открытые ладони. Пальцы растопырил,
такой нехарактерный жест для человека, который на глазах Дмитрия пробивал
сомкнутыми пальцами толстые доски.
Тарас толкнул Дмитрия:
– Вылезай. Приехали...
Дмитрий как во сне выкарабкался, разогнулся, чувствуя на
себе непомерную тяжесть. В него целились десятки стволов, черные дула смотрели
от трейлера, из рук людей в штатском, а когда поднял страдающие глаза, с крыш
неумолимо смотрели черные дула, а над ними зловеще блестели линзы оптических
прицелов.
Тарас выбрался тяжелый как носорог, а последним обречено
вышел Рамирес. Он с тоской посмотрел на окруживших их людей, его затрясло, он
всхлипнул, присел у колеса, опустив голову и закрыв голову ладонями.
Голос в мегафоне прокричал:
– Станьте порознь!.. Никто не закрывает другого!.. Руки
на виду!
Дмитрий медленно поднял тяжелые как мешки с песком руки. Он
все старался расцепить пальцы, но те оставались как склеенные, а кровь все не
могла скатиться по венам вниз, как всегда происходило, пальцы оставались
горячими и готовыми со страшной силой бить, крушить, ломать...
Черные дула смотрели как бездонные тоннели. Сердце
подбрасывало грудь, а в ушах гремело. От плотной цели людей с винтовками
отделился человек с мегафоном, прокричал:
– Сейчас вы ляжете лицом вниз!.. К вам подойдут и
наденут наручники!.. Не двигайтесь, иначе мы начнем стрелять!..
По его знаку сразу пятеро отложили винтовки и медленно пошли
к ним. Каждый отцепил от пояса наручники. Дмитрий искоса смотрел на Валентина,
в голове лихорадочно проносились мысли, одна другой глупее: схватить этих
пятерых и прикрыться ими, использовать как заложников... но на прицеле
снайперов они все, тем достаточно нажать курки, чтобы они все пятеро упали,
просаженные насквозь десятком пуль, с разбитыми вдребезги головами...
