– Понимаешь, к нам валом валят пользователи, нам нужно все больше и больше серверов, а операционного человека у нас нет. Дело становится по-настоящему тяжелым. Не уверен, что мы сможем справиться и с ним, и с полной учебной нагрузкой. Давай возьмем академку на семестр и попробуем поставить ситуацию под контроль? Тогда мы спокойно сможем вернуться на весенний семестр.
Значит, Эллиот имел в виду именно это.
Под впечатлением от фильма «Социальная сеть» я всегда считал Цукерберга бунтовщиком, который бросил университет и без малейших сомнений послал все куда подальше. В кино не показано, что у Цукерберга были опасения по поводу будущего Facebook. Не показано и то, насколько осторожно он подошел к вопросу академического отпуска на семестр.
Годами я натыкался на газетные статьи, в которых Цукерберга называли «недоучившимся студентом», и естественным образом считал его решение уйти из университета вполне четким и определенным. В кино и газетных заголовках все выглядит черно-белым. Но теперь я понимал: истина далеко не всегда столь одноцветна. Она бывает серой. Совершенно серой.
Если хотите получить полную картину, копайте глубже. Нельзя полагаться на заголовки новостей и твиты. Серое не помещается в 140 знаков.
Я схватил книгу о Билле Гейтсе, и вот оно опять – на странице 93.
Гейтс тоже не сразу бросил университет. Он взял академический отпуск лишь на один семестр предпоследнего курса, чтобы полностью посвятить себя Microsoft. А когда раскрутить компанию как следует не получилось, Гейтс продолжил учебу. Опять-таки об этом никто не говорит. Гейтс повторно взял академический отпуск, а затем еще один только в следующем году, когда Microsoft стала расти.
Возможно, в том, что касается риска, самое трудное – решить, когда именно рискнуть, а не рисковать вообще. Всегда бывает неясно, достаточно ли сейчас условий для того, чтобы бросить учебу. Всегда неясно, подходящее ли сейчас время, чтобы уволиться с работы. Серьезные решения редко бывают совершенно очевидными на момент их принятия – они становятся такими только по прошествии времени. Самое лучшее, что можно сделать, – это продвигаться вперед осмотрительно и поэтапно.
Если я был отнюдь не в ладах с идеей вообще бросить университет, то мысль о том, что можно остаться в числе студентов и взять академку на семестр, выглядела превосходно. Я приехал в кампус и поговорил со своим куратором. Она выдала мне ярко-зеленый документ под названием «Академический отпуск в Университете Южной Калифорнии», согласно которому я мог вернуться к учебе в любой момент в течение семи лет.
Я рванул к родителям, чтобы сообщить им отличную новость.
* * *
– На семестр? – вскрикнула мама. – Да ты в своем уме?
Она резала помидоры на кухне.
– Мам, это не настолько трагично, как тебе кажется.
– Нет уж, это намного трагичнее, чем тебе кажется. Я знаю тебя больше, чем ты сам. И понимаю, что, отдалившись от учебы, ты к ней уже не вернешься.
– Мам, это же просто…
– Нет! Мой сын не будет недоучившимся студентом.
Я помахал перед ней зеленым документом.
– Здесь про недоучек не говорится. Здесь говорится об академическом отпуске.
Мама свирепо нарезала помидоры.
– Мам, просто поверь мне. Эллиот сказал, что…
– Я так и знала! За всем этим стоит Эллиот!
– Это не имеет никакого отношения к Эллиоту. Я обожаю университет, но…
– Так почему бы тебе тогда не остаться?
– Потому что мне нужен этот контракт с издательством. Получив его, я попаду к Биллу Гейтсу, и это станет переломным моментом для моей миссии. Увидев, что он согласился, все остальные, кого я хочу проинтервьюировать, тоже согласятся. Мне очень нужно, чтобы все это получилось.
– А что, если у тебя ничего не получится? Или хуже того: если ты просто не понимаешь, что у тебя ничего не получится? Ты попытаешься получить этот контракт на книгу и не получишь его, будешь пытаться снова и снова, пока через несколько лет не сдашься окончательно и не решишь вернуться в университет, а тебе не разрешат, – и что тогда?
Я объяснил ей про семилетний период.
Мама взглянула на меня с плотно поджатыми губами и в бешенстве вылетела с кухни.
Я вернулся в свою комнату и захлопнул дверь. Но стоило мне рухнуть на кровать, как меня посетило сомнение: а что, если мама права?
Обычно, когда мы вот так ругались с мамой, я звонил бабушке. Но сейчас это было бы последним, что я мог сделать. При мысли об этом меня начинало колотить. Джуне ман.
Я жизнью бабушки поклялся, что не брошу учебу. И разве я могу нарушить клятву?
Но оставаться верным клятве значило не быть верным себе. Когда я произносил те слова, я не знал, куда приведет меня жизненный путь.
Я вспомнил совет, полученный на Summit от Дэна Бэбкока: успех – результат определения приоритетов своих желаний.
Ну и как же мне расставить приоритеты?
Разумеется, семья на первом месте, но в какой момент я перестану жить ради других и начну жить для себя?
Я издергался. В полном ужасе и разброде вечером я позвонил Эллиоту, но он был более чем прагматичен.
– Та же фигня была и у меня с моими родителями. А потом я сообразил: а какого хрена принято считать, что образование нужно всем без исключения? Как я когда-то слышал у Канье Уэста:
Я им: не учусь, работаю на себя.
Они мне: а, так ты уже закончил?
Нет, я решил с этим покончить.
Ты уже поучился. Самое время завязать с этим. Настала пора становиться собой.
* * *
Каждый день я садился с мамой и папой в гостиной и пытался успокоить их относительно своего решения. Это продолжалось, пока не наступил последний день приема заявлений на академический отпуск. Срок подачи заканчивался через три часа. Я подписал форму и сидел у себя в комнате, собираясь ехать в кампус сдавать ее.
Чем дольше я смотрел на зеленый документ на своей кровати, тем больше нарастал во мне страх. Каким бы полезным ни был совет Эллиота, 20 минут телефонного разговора с ним не шли ни в какое сравнение с 20 годами моей жизни с мамой. Где-то глубоко внутри себя я считал, что она может оказаться права – вдруг я питаю иллюзии, и лет через двадцать рискую оказаться у разбитого корыта, без контракта на книгу и без университетского диплома.
Я завязывал шнурки, когда в дверь позвонили. Я сунул зеленый документ в карман, схватил ключи от машины и направился к двери. Повернул ручку и открыл ее.
Это была бабушка.
Она стояла на пороге, дрожа, и по ее лицу лились слезы.
Шаг 4
Продираясь
