– Ко мне приходят толпы молодежи в надежде, что я дам некое представление о том, как добиться успеха, – сказал Кеймен. Он на мгновение задумался. – Предположим, что существует один шанс из ста сделать нечто правильно. Если человек готов совершить сто повторений, то постепенно вероятность найти правильное решение будет увеличиваться. Можно считать это удачей. А можно – упорством. Если не жалеть усилий, то в итоге все получится.
– Но я по собственному опыту точно знаю, что наступает момент, когда кажется, что ты перецеловал всех лягушек. Весь пруд облазил, но принца нет как нет.
Кеймен наклонился поближе ко мне.
– Бывает намного хуже. Ты перецеловал всех лягушек и не добился ничего, кроме прыщей на лице. Лежишь в кровати и думаешь: «Я поцеловался с каждой лягушкой. А решения по-прежнему нет. И я даже не знаю, где искать следующую лягушку». Но потом ты переворачиваешься на другой бок с мыслью: «Я ввязался во все это, потому что знаю, насколько важна эта задача. С самого начала было понятно, что будет трудно. И если после всех затраченных усилий и времени я сдамся, значит, я слабак. Утратил цель. Утратил мужество. Рано или поздно решение найдется. А я сейчас собираюсь сдаться просто потому, что кишка тонка». Ты продолжаешь ворочаться, и вот что тебе приходит на ум: «Давай-давай. Продолжай в том же духе». А знаешь почему? Ты глуп, не учишься на собственных ошибках, мнишь о себе невесть что, не готов меняться, упрямствуешь, попусту растрачиваешь время, силы и свою жизнь. Любому дураку понятно, что пора заняться чем-то еще.
– А как это определить? Как решить, стоит ли продолжать или лучше остановиться? – спросил я.
– Я дам тебе самый ужасный ответ из всех возможных… – сказал Кеймен.
Я был весь внимание.
Он выпрямился, глубоко вздохнул, посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
– Я не знаю.
Я проделал путь в несколько тысяч километров, чтобы поговорить с одним из толковейших людей мира, а он отвечает «не знаю»?
– Этот вопрос – причина бессонных ночей, – тихо сказал Кеймен. – Это моя самая большая проблема. Ты продолжаешь и продолжаешь, но решения нет, продолжаешь, а решения все равно нет, и вот, ты, наконец, прекращаешь…
– В какой момент вы прекращаете? – спросил я.
– В любой. Ответа на твой вопрос не существует по определению.
Кеймен почувствовал мое огорчение.
– Слушай, я не могу выдать тебе дорожную карту. Все, что я могу, это предупредить тебя: вот с чем тебе придется столкнуться. Если у тебя в руках карта Льюиса и Кларка, то ты без проблем доберешься отсюда до тихоокеанского побережья. И именно поэтому все знают имена Льюиса и Кларка, а тех, кто повторял их путь, не помнит никто.
ЛЮДЯМ НРАВЯТСЯ ДРУГИЕ ЛЮДИ, А НЕ СЛУЧАЙНЫЕ ИМЕНА ВО ВХОДЯЩЕЙ ПОЧТЕ.
Если тебе кажется, что ты не готов к такому количеству неясностей и неудач, подожди, пока новые Льюис и Кларк не составят подробную карту, и ты станешь одним из многих, успешно повторяющих путь первопроходцев. Но если ты сам хочешь быть в числе инноваторов, то, подобно им, жди на своем пути неудач, лишений и потерь. Не готов к такому – не беда, просто не занимайся этим. В мире полно места для всего другого. Но если ты хочешь заниматься именно этим, пойти навстречу великим свершениям, то будь готов к тому, что на это потребуется гораздо больше времени и денег, чем ты рассчитывал, а болезненных, постыдных и горьких неудач будет хоть отбавляй. Продирайся, если тебя это не убивает.
– Предположим, я решил продираться дальше. Не могли бы вы дать мне несколько советов или контрольных вопросов, чтобы понимать, как искать правильных лягушек для целования? – сказал я.
– Ладно. Вот один из самых главных: лучше доказать, что это невозможно, чем до полного изнеможения терпеть бесконечные неудачи.
Кеймен объяснил, что в случаях, когда лягушек перецеловано огромное множество, а результатов никаких, он делает паузу и задается вопросом, возможно ли это в принципе. Не противоречит ли задуманное законам термодинамики, ньютоновской механике или каким-то другим фундаментальным принципам?
– Узнать, что ты зря тратишь время, бывает очень полезно. Когда ты убедился, что проблема неразрешима, смело можешь бросать это дело и не считать, что спасовал, – сказал Кеймен.
Журналисты то и дело интервьюируют Баффетта. Разумеется, это возможно.
– Когда все время целуешь лягушек с одним и тем же результатом, наступает момент сказать себе: «Больше не буду рассчитывать на везение. Хватит покупать лотерейные билеты». Хоть я всегда и говорю «упорство – великая вещь» и «не робей», но тупо упираться – полная глупость.
Конечно, лягушек может быть миллиарды, но иногда я понимаю, что их разновидностей не больше десятка. Отсюда второй хороший совет: можно поцеловать одну такую, одну такую, но не пытаться перецеловать всех до единой.
Кеймен помолчал, соединив пальцы рук.
– Иногда на новаторскую идею можно выйти, пересмотрев рамки, – сказал он.
Он рассказал мне о дефиците научного и технического образования в американских государственных школах. Считалось, что это педагогическая проблема, поэтому ее пытались решать по старинке: пересмотрев учебные планы и увеличив численность преподавателей. Но все было бесполезно. Кеймен решил посмотреть, что будет, если сформулировать задачу иначе. Что, если это не педагогическая, а культурная проблема? И сразу же образовались новые лягушки. Кеймен решил создать конкурс под названием FIRST, в рамках которого ученые выступали бы в роли знаменитостей, а технические предметы в школе превращались бы в спорт. И теперь конкурс FIRST стал явлением общенационального масштаба, которое затрагивает жизни миллионов учащихся.
– Вместо того чтобы расстраиваться, раз за разом возвращаясь все к той же проблеме, переформулируйте вопрос так, чтобы на него можно было ответить иначе, – сказал Кеймен.
Иной вариант ответа…
Я сосредоточился на том, чтобы встретиться с Баффеттом для интервью один на один. А если пересмотреть задачу? Что, если Баффетт просто ответит мне на пару вопросов, и неважно, где и при каких обстоятельствах?
А если так, то есть еще одна не поцелованная мной лягушка…
