– Я тебе этого не говорила, но на прошлогоднем мероприятии я обратила внимание, что не все сектора одинаковы, – сказала она.
– То есть?
Она объяснила, что билетики не сваливают в одну кучу, а тащат по отдельности в каждом из секторов. Таким образом, получается дюжина разных лотерей. В секторах поближе к сцене в розыгрыше участвуют тысячи человек. А в секторах на галерке? Наверняка совсем немного.
– Разумно, – сказал Райан. – Те, кто садятся в первые ряды, наверняка и есть те, кто жаждут задать вопрос. А те, кто садится подальше, скорее всего, вообще не хотят привлекать к себе внимания.
Его лицо просияло: казалось, что в его голове одновременно заработали все процессоры. Он прищурился и оглядел весь зал.
– Так, вон там сидит примерно 3000 человек; вон там – с 1000; 500 – там и с сотню вот здесь…
Он умолк, в глазах как будто вспыхивали цифры. А потом неожиданно воскликнул:
– Сектор 8!
Мы крикнули своим друзьям следовать за нами и рванули на верхний ярус. Добрались до сектора 8, получили билетики и побросали их в бочку. Примерно через 20 минут начался розыгрыш.
У меня свело дыхание. Друзья волновались не меньше. В глубине души все мы понимали, что это мой последний шанс задать вопросы Уоррену Баффетту.
Девушка объявила победителей. Хотя нам было сказано про один шанс из тысячи, выиграли четверо из нас шестерых.
* * *
Свет в зале погас. Я изучал окружающих, а ноги дрожали от нервного напряжения. Целые ряды занимали люди в деловых костюмах, склонившиеся над своими блокнотами и ноутбуками; но были и целые ряды других: они устроились поудобнее с булочками и кофе и ждали начала баффеттовского Супербоула. В очереди мне встречались люди, запланировавшие приехать на годовое собрание акционеров Berkshire Hathaway чуть ли не за несколько лет, а некоторые приезжали на каждое уже несколько десятилетий подряд.
Аудитория в полной тишине смотрела мультяшный клип, который демонстрировали на экранах над сценой. В нем Баффетт и Мангер были судьями на телешоу «Танцы со звездами». Баффетт неизменно ставил конкурсантам нули, а Мангер скучал и играл на телефоне в Words with Friends. На вопрос ведущего шоу, не могут ли они придумать что-то получше, Мангер отрезал: «Уж лучше бы вы не спрашивали!» После чего мультяшная парочка миллиардеров принялась отплясывать под прошлогодний хит Gangnam Style, а аудитория разразилась хохотом, заглушившим доносящееся из колонок «Оппаа, гангнам-стиль!»
В следующем видео Баффетт появился в качестве персонажа сериала «Во все тяжкие», правда, вместо того чтобы заключить сделку с метамфетамином, Баффетт яростно спорил с Уолтером Уайтом о цене на свои любимые карамельки с арахисом. За этим последовал клип Баффетта и Джона Стюарта, а затем скетч Баффетта и Арнольда Шварценеггера. Наконец экраны погасли, и я решил, что настало время деловой части. Но нет – с потолка опустились зеркальные шары и раздались звуки диско-хита Y.M.C.A. – правда, на его мелодию в данном случае пелось о BRKA, то есть о биржевом тикере Berkshire Hathaway. Публика подпевала с таким чувством, как будто эта аббревиатура – главное в ее жизни. После чего по рядам пошли вереницы девушек-чирлидеров.
Из-за правой кулисы на сцену с танцами и пением «BRKA» вышли Баффетт и Мангер, и зал содрогнулся от восторженного рева толпы. В проходе слева от меня вместе с чирлидерами отплясывал Коруин. Одна из девушек одарила его помпончиком, и он размахивал им над головой, самозабвенно танцуя с ней под «BRKA».
Баффетт присел за столик и нагнулся к микрофону со словами, «Уф! Я заморился!» Он начал собрание, объявил финансовые результаты компании и представил членов совета директоров, сидевших в первом ряду партера.
– Хорошо, а теперь мы переходим к вопросам, – прогремел голос Баффетта.
Я знал, что сессия вопросов и ответов занимает почти все время мероприятия. На столике перед Баффеттом и Мангером были небольшие стопки бумаги, два стакана с водой, две банки вишневой колы и пачка арахисовых карамелек. В левой части сцены находился стол, за которым сидели финансовые обозреватели Fortune, CNBC и New York Times. С правой стороны расположились три финансовых аналитика.
События развивались следующим образом. Сначала один из журналистов попросил сравнить результаты Berkshire с динамикой индекса S&P, затем кто-то из финансовых аналитиков поинтересовался конкурентными преимуществами одной из дочерних компаний. Баффетт уверенно отвечал, дополнял ответ шуткой, брал арахисовую карамельку и спрашивал: «Чарли?», чтобы узнать, не хочет ли что-то сказать его партнер. Обычно Мангер не задерживал происходящее, коротко бросая: «Добавить нечего». Затем софиты осветили сектор 1. Победитель лотереи спросил Баффетта, что больше всего беспокоит его в результатах Berkshire.
Ну и дальше по кругу. Журналист, аналитик, сектор 2. Журналист, аналитик, сектор 3. По расчету Райана, до наших вопросов оставался примерно час. Мы отправились в боковой коридор готовиться.
– Вот мои главные вопросы для интервью с Баффеттом, – сказал я, вытаскивая из кармана листок бумаги. – Андре, твой билет вытянули первым, так что ты задаешь вопрос о способности убеждать. Я иду вторым. А ты, Брэндон, – третьим. Задашь вопрос об организации финансирования. Коруин, ты – четвертый, спрашиваешь о стоимостном инвестировании. Парни, не забудьте, что когда вы…
– Угу, – буркнул Коруин. – Ни у кого нет, случаем, лишнего ремня для штанов?
Я понимал, что спрашивать не стоит, но все равно спросил:
– А откуда же у кого-то лишний ремень возьмется?
Он пожал плечами.
– Стой, – сказал я. – Неужели ты ремень забыл, правда, что ли?
– Не волнуйся, чувак, я что-нибудь придумаю.
Я старался не думать о том, насколько нелепо мы смотримся. На фоне моря вельветовых брюк и прилизанных причесок на Андре была расстегнутая чуть ли не до пупа рубаха, Брэндон и Кевин были в худи, а Коруин выглядел так, будто три недели не вылезал из видеоаппаратной. На мне были подаренная Тони Шеем футболка Zappos и в качестве дополнительного талисмана трусы, в которых я был на «Цене удачи».
Я оставил для себя любимый вопрос – о «Списке ненужного». Накануне я позвонил Дэну, чтобы сказать, что задам этот вопрос, если выиграю в лотерею. Дэн сказал, что это прекрасная мысль, но потом почему-то попросил не упоминать его имя.
Мы вернулись на свои места. Когда Баффетт закончил отвечать на вопрос из сектора 7, я вручил Андре листок с вопросами, и он отправился к микрофону в секторе 8. Журналист задал свой вопрос, затем аналитик, и вот софиты осветили Андре.
– Привет, меня зовут Андре, я из Калифорнии, – начал он, и его многократно усиленный сотнями колонок голос наполнил весь зал. – В таких ключевых эпизодах, как с компанией Sanborn, или со скупкой акций Berkshire, или с покупкой компании See’s вам удавалось убедить людей продать вам акции, которые они на самом деле не желали продавать. Какие три главных аргумента вы использовали для убеждения людей в этих особых ситуациях?
