Проза может нравиться, потому что, например, удивляет. Доказать вам, почему филантроп, потративший миллиарды долларов на благотворительность, – главное зло современности? Хотите докажем, что психопат и серийный убийца – больная совесть поколения? Вы уже читали, что белое – это черное? Уже надоело? А что синее – это розовое? А вы знаете, что общего между Аристотелем, Гитлером, БДСМ и кока-колой? Мы тоже пока не знаем, но если вам интересно, мы придумаем. Все будет красиво. Обоснуем через Сартра, теорему Гёделя и ЛСД.
Еще можно открывать тайны. Вы знаете, кто на самом деле правит миром и причем здесь тайная ложа неоплатоников? А Бертран Рассел? А на кого работал Карл Маркс? А кто инициировал Канта?
В крайнем случае можно просто рисовать комиксы и травить тематические байки. Приходит как-то Штирлиц к Василию Ивановичу, а там сидит голый Ницше и читает «Капитал». Это не вполне диссертация, но почему бы не пьеса?
Возможны самые разные варианты, но в любом случае это будет какой-то элитарный сегмент шоу-бизнеса. Элитарный – не значит дорогой, скорее наоборот, все очень малобюджетно, но претенциозно. Нечто среднее между развлечением для умных и полоумных.
В-третьих, пиарщики. Внезапно здесь окажутся коллегами русский сакральный евразиец и европейский левый постмодернист. Оба, ни в коем случае в этом не признаваясь, могли бы работать на власть. Друг друга они, конечно, не любят. Власть у них разная.
При этом на словах оба могут не любить еще и «власть вообще». Но властные группировки не бывают «вообще», они всегда конкретны. Они готовы содержать того, кто посвятил себя борьбе с абстрактной мировой властью, но по конкретной повестке гнет линию группировки. Точнее, проходит по ведомству информационного обеспечения. Обычно по нему проходят политтехнологи и журналисты, им полагается платить напрямую. Здесь более косвенно.
Допустим, есть кафедра, которая производит непонятно что. Нельзя сказать, специалистов какого рода она готовит, что они могут. Но там идейно близкие товарищи. В рамках университета и шире, в медийном поле, они гнут то, что рационально обосновать невозможно, но политически нужно.
Например, элитная группировка опирается на группу плохих избирателей. Группа менее склонна получать образование и работать, нежели в среднем принято по стране, но более склонна нарушать законы и сидеть на субсидиях. Это статистика, она прозрачна. По совести и уму, такую группу надо социализировать до исчезновения ее негативных признаков. Но тогда она, возможно, растворится как группа. И, растворившись, перестанет как надо голосовать. Нужно, чтобы она продолжалась, но при этом – чтобы им было приятнее жить, а политикам прилично на это опираться – плохие парни должны быть описаны как хорошие. Как жертвы обстоятельств, носители скрытых достоинств и т. д. Наука не в силах такое сделать, продолжая оставаться наукой. А философия справится. «Обоснуем через Сартра, теорему Гёделя и ЛСД». Вот и ответ на вопрос, что именно производит кафедра.
Заметьте, мы не уточнили, что за группировка, что за группа. Неважно, это типовая схема.
Философ как бы защищает обездоленных, но за это ему платят не обездоленные.
В этой схеме как бы бессознательно сообразили на троих – плохая власть, плохой народ и плохая интеллигенция. Против тех же троих фигурантов, взятых в их лучшей версии. Довольно типичный паттерн для левых обществ.
Но это сложный вариант, подразумевающий демократию. В тоталитарном обществе то же самое выглядит еще проще. Профессор не знает, какая завтра линия партии, но знает, что будет колебаться вместе с ней.
В-четвертых, лжеученые. Это как бы беллетристы (может быть, менее увлекательные), но с претензией на полезность. Такого рода «философы» уверенно берутся подменить почти любого специалиста-гуманитария. Психолога, социолога, филолога, экономиста, системщика и т. д. Мы научим вас… и далее почти что угодно. Справедливо поделить, эффективно достичь, сознательно полюбить, бессознательно познать. Беллетристика претендует на полку конкретных мануалов. Тексты продаются как сборники моделей, описывающих реальность, и мануалов, позволяющих ее менять в свою пользу. Но модели описывают плохо, а мануалы не работают. Если бы описывали и работали, мы бы убрали приставку «лже».
В любой диссертации есть пункты «актуальность проблемы» и «научная новизна». В сумме они дают как раз ту «добавленную полезность». Подразумевается, что любой, создавший подобный текст, чем-то полезен. Вероятнее всего, этим текстом. Считается, что другие люди, ознакомившись с ним, почерпнут новое знание, решат свои проблемы. Что на такие тексты и стоящий за ними опыт есть какой-то спрос. Вы их видели? Как правило, они вообще не подразумевают читателя, кроме рецензента.
Если посмотреть через эту призму, то лжеученые почти все.
В-пятых, иждивенцы без функции вообще. Жила-была в СССР кафедра научного коммунизма. Реально это выполняло функции пропаганды. Нужная, важная функция (чем тоталитарнее режим, тем важнее). Но СССР кончился, а сотрудники остались. Частично разошлись между кафедрами философии и политологии. Не выгонять же остепененных людей на улицу. Чем они займутся? Научный коммунизм – не профессия.
При этом неважно, чем они занимаются дальше.
Могут читать студентам вслух свои монографии, а могут инструкции к микроволновке. Можно считать их работу на ставку борьбой с безработицей. А можно считать скрытой безработицей. Как бы то ни было, в обоих случаях у нас социальное государство. Но если в России небогатое социальное государство, то есть еще и богатые. С безработицей там тоже борются.
Можно взять известных авторов и разнести их по категориям. Можно проделать это с кем угодно: своими знакомыми (если у вас есть такие знакомые), известными публицистами, классиками, снятыми с полки.
Существуют промежуточные типы. Например, дискурс Славоя Жижека универсален. Вчитайтесь, это лауреат-многоборец. Это сразу и первое, и второе, и третье. Что угодно, кроме полезного знания, как устроен мир и что с этим делать. И таких лауреатов много. Тот же Гегель, например, сразу и лжеученый (в конкретных темах это видно), и пиарщик Прусской монархии (он считал ее венцом истории), и элитарный прозаик (местами изощреннее, чем «Поминки по Финнегану»). Аналогично – Хайдеггер. Много писал о технике для тех, кто находится от нее как можно подальше. Поддержал Гитлера. Работал в особой манере для своих: филологические игры с приставками и корнями считались там чем-то вроде доказательства. В попсовой форме примерно такой «наукой» занялся под конец жизни сатирик Михаил Задорнов.
Разбирая функционал, давайте договоримся, что самоудовлетворение не является социальной функцией.
Ты важен лишь настолько, насколько важен другим.
Давайте даже смягчим, учтем непризнанных гениев – ты важен настолько, насколько можешь быть важным другим.
Нет запроса – нет функции. Нет функции – есть шарлатан.
