— Точно? Адам с ума сходит от тревоги.
— Я ему позвоню и скажу, что со мной все в порядке.
— Лани…
— Два часа ночи, Джози. Если я вернусь домой сейчас, то напугаю Энн. Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. Сперва надо поспать — или хотя бы принять душ.
— Ты ее мама, — мягко напомнила я. — Энн любит тебя в любом состоянии.
— Знаю, — ответила Лани, по-прежнему не отрывая взгляда от окна. — Все равно. Не надо, чтобы она волновалась обо мне, как мы волновались о маме.
* * *
Тетин дом стоял темным и тихим, слышалось лишь равномерное тиканье часов в коридоре. Не спал только один Пузырь; он приветственно урчал и крутился у наших ног, настойчиво терся о лодыжки до тех пор, пока Лани не подхватила его на руки.
— Давай постелю тебе на кушетке в мастерской? — предложила я.
— Я не устала, — покачала головой Лани.
Я с подозрением ее оглядела, подметила темные круги под глазами, напряженно сжатые губы.
— Когда ты в последний раз спала?
— Ладно, — уступила она. — Попробую поспать. Бог с ней, с кушеткой, прилягу на диване.
— Я посижу с тобой внизу.
Мне не хотелось оставлять сестру одну, в опасной близости к выходу.
— Я не сбегу, Джози, — ласково заверила она. — Все со мной нормально. Иди наверх и поспи по-человечески, в своей постели. Тебе это явно не помешает. А я, скорее всего, покручусь на диване, да и включу телевизор.
— Точно?
— Точно. — Лани поцеловала меня в щеку. — Топай в кровать.
Наверху я осторожно легла рядом с Калебом. Толком не проснувшись, он что-то невнятно пробормотал, закинул на меня руку и крепко прижал к себе. Я ощутила спиной биение его сердца, подумала о том, что Лани дома, в безопасности, — и мое тело наконец начало расслабляться. Я погрузилась в глубокий-глубокий сон, какого не знала уже несколько недель.
* * *
— Джози.
Я поморгала в темноте. Кто-то меня позвал? Или приснилось?
— Джози? — прошипела темнота голосом сестры. — Ты спишь?
— М-м, — промычала я, пробуждаясь. — Лани?
— Вставай, — настойчиво шепнула она и схватила меня за руку. — Я тебе кое-что покажу.
Я выскользнула из объятий Калеба и спустилась за сестрой по центральной лестнице. Часы в коридоре пробили четыре. Лани повела меня в гостиную, где на боку стояла коробка с мамиными вещами — раскрытая. Бусы, шарфы, фотографии, другие мелочи были разложены в небольшие кучки по кругу.
— Ты обещала лечь спать, — напомнила я.
— Спать не хотелось, и я начала разбирать мамины вещи.
— Вижу.
— А это ты видела? — Лани схватила с пола что-то ярко-желтое, сунула мне под нос.
«Официальное руководство для всех членов «Общины жизненной силы»».
— Да. — Я нахмурилась, вспомнив мамину приписку.
«Лучшая». Что имела в виду мама? Сбежать от нас — лучшая авантюра в ее жизни? Или бросить нас — лучшая идея из всех?
— Ты читала? — Голос Лани сорвался на визг. — И не рассказала? Мне что, знать не обязательно?!
— Ого, спокойно. Я не думала, что это руководство для тебя настолько важно. Прости.
Она с любопытством посмотрела на меня.
— А ты много прочла?
— Первую главу, — пожала я плечами. — Тетя А. ужасно расстроилась, и дальше мы читать не стали.
— Тогда тебя ждет сюрприз, — мрачно сообщила сестра. — Посмотри в конце.
Я взяла руководство, пролистала в конец — и от удивления вскрикнула. Последние страницы не содержали печатного текста, они назывались «Место для заметок» и были исписаны маминым почерком. Неразборчивым, повернутым ко мне вверх ногами — но очень узнаваемым, с характерными черточками у букв «т» и «ш».
— Что это?
— Видимо, мамин дневник, который она вела в ОЖС.
Мама использовала в основном синюю шариковую ручку; одни слова были смазаны до неузнаваемости, другие написаны очень мелко, не разобрать. Даже те, которые удалось прочесть, я толком не поняла. Дневник? Или заметки по ОЖС? Трудно сказать.
«Ты здесь, — гласила первая строчка. — Небо в алмазах. Алмазы — солнце. Солнце — жизнь. Сияющее солнце сохранность спокойствие светлый разум».
Живот свело. Я столько лет мечтала узнать хоть что-нибудь о нашей загадочной матери, и вот теперь, когда ответ о ее жизни в секте лежал — в буквальном смысле! — в моих руках, мне не хватало духу. Я предпочла бы запомнить маму ласковой и заботливой женщиной, а не странной личностью, пишущей бессвязные слова.
— Не надо это читать. — Я закрыла руководство. — Помнишь, в какой тайне мама хранила свои дневники? Она не хотела бы, чтобы мы читали ее сокровенные мысли.
— Она не станет возражать, — мягко заметила Лани.
Я покачала головой, не в силах объяснить сестре настоящую причину: я не хочу знать.
— Джози, это единственная возможность понять, какой стала мама после ухода от нас. Мы должны прочесть. Обязаны, ради нее же. — Лани забрала у меня руководство и начала читать вслух: — «Выкинь из головы. Начни сначала. Начни здесь. Ты здесь. Ты здесь. Здесь. Куда ни пойди, ты здесь».
— Нам это ничего не даст, — возмутилась я. — Сама видишь!
— Не упрямься. — Она потянула меня вниз, села рядом и положила раскрытую книгу на наши колени. — Давай просто читать. Может, что-нибудь прояснится.
Чутье не подвело Лани: по мере того, как мы молча читали и переворачивали страницы, мамин почерк становился все тверже, а предложения — полнее. За ее мыслями уже можно было уследить, и оказалось, что это не дневник в привычном понимании слова. Мама документировала не повседневные дела, а главные события своей жизни, хорошие и плохие, причем не обязательно в хронологическом порядке: здесь упоминались и свадьба с папой («самая счастливая девушка в мире»), и смерть дяди Денниса («я виновата виновата виновата»).
Я наткнулась на запись: «И еще кексы. Сама от себя в шоке. Если бы я не… Не спала потом неделю. Глупая, легкомысленная. Однако урок усвоен: нет смысла бросать начатое на полпути».
Внутри все оборвалось. Что это значит? Я быстро проглядела страницу, но о кексах больше ничего не увидела. Мама что-то с ними сделала? Что? И зачем? Неужели она… неужели хотела меня отравить? Я с ужасом вспомнила — кекс предназначался не мне.
Он предназначался отцу.
Я повернулась к Лани. Мне не хватало слов, чтобы озвучить вспыхнувшую в голове дикую теорию, я и сама в нее не верила… Сестра была белее мела. Тоже вспоминала историю с кексами?
— Лани, ты чего?
— Вот, — тихо ответила она и ткнула пальцем в другое место на той же странице.
