Потому что меня совершенно оглушило открытие — папу убила мама. Способность мыслить рационально мне отказала, и к тете я вернулась одна. Сбивчиво пересказала все, что вспомнила Лани (мой доклад был встречен ошеломленным молчанием), и принялась раз за разом названивать в полицейский участок. Я то вежливо наводила справки о сестре, то ядовито интересовалась, сколько времени занимает дача показаний. В конце концов мне велели не надоедать и намекнули, что дальнейшие звонки будут расценены как намеренное причинение беспокойства. Тогда я стала расхаживать кругами по дому. Я игнорировала звонки начальницы, посыпавшиеся после моего невнятного голосового сообщения — сегодня я в Нью-Йорк не прилечу, — и звонки Клары, явно подосланной начальницей. Все мои мысли занимала сестра.
Полицейские подозревали Лани в том, что пистолет спрятала она, и я их за это не винила, хотя отчаяние и затуманило мне разум. Нашла пистолет именно Лани. Я и сама еще недавно грешила подобными мыслями, а ведь речь о моей родной сестре!
И о родной матери…
Во рту появился привкус желчи. Я сглотнула и поморщилась — кислота обожгла горло. Потянулась за водой и увидела рядом со стаканом на журнальном столике руководство ОЖС. На вид — просто невинная книжица. Я медленно ее взяла и открыла на маминых записях. Пожалуйста, пусть я все перепутала, пусть там написано другое — просто бессонница превратила нас с Лани в параноиков, наслала галлюцинации… Нет, ничего не исчезло: ни фраза о Перл Леланд, ни упоминание кексов.
Я запустила дневник через всю комнату, он с противным стуком врезался в стену и упал на пол. В голову ударил гнев, руки и ноги налились бешенством. Мне мало, хочу еще разрушений! Эти вещи… лежат тут как ни в чем не бывало, целые и невредимые, будто моя мать — обычная женщина. Она… она убийца. Моя родная мать. С мучительным воплем, от которого Пузырь испуганно метнулся из комнаты, я налетела на материнские вещи, разложенные на полу руками Лани. Я рвала шарфы в клочья, крушила каблуками кадильницы и швыряла осколки в стену. Буйство длилось до тех пор, пока в гостиную не вбежал Калеб и не обхватил меня крепко-крепко, прижав мои руки к телу. Он принялся нашептывать мне на ухо что-то ласковое, и я постепенно обмякла, навалилась на него. Во мне не осталось ничего, кроме слез, да еще невыносимой тоски, которая сожрала бы меня живьем, дай я ей волю.
* * *
— До сих пор никаких новостей… Слишком долго, вам не кажется? — встревоженно спросила тетя и при помощи палочек для еды принялась гонять по картонной тарелке кусочек цыпленка в панировке; запахло густым соусом.
Тетя заказала китайской еды на целую армию: курица в кисло-сладком соусе, говядина с брокколи, свинина в кунжуте, сладкий жареный «цыпленок генерала Цзо», овощи ло-мейн, многочисленные мисочки с супом, горы яичного рулета, жареных пельменей-вонтонов и бескрабовую закуску краб рангун. Мы собрались за столом и разложили угощение по тарелкам. Правда, никто к нему толком не притронулся. Нормально поела лишь ни о чем не подозревающая Энн. Пузырь стащил краба рангуна и жадно слопал его в углу.
— В таких делах нужно время, — откликнулась Эллен. — Она в надежных руках. Лучшего адвоката по уголовным делам, чем Алек Грин, во всем штате не найти.
Я распаковала печенье с предсказанием, методично разломала на кусочки. Оптимизма Эллен я не разделяла. Прошло двенадцать часов с тех пор, как Лани увезли в полицейский участок; шесть часов — как Адам назвал бредом предположение, будто она остается там по собственной воле; и час — как Алек Грин, рекомендованный Питером адвокат, прибыл в Элм-Парк и устроил совещание с Адамом у того дома. Насколько я знала, ни Адам, ни Алек до участка пока не доехали.
— Может, не стоило вызывать адвоката по уголовным делам? — Морщины у тети на лбу стали глубже. — Вдруг это сочтут доказательством ее вины?
— Соглашаться на полицейский допрос без адвоката не должен ни один человек! — властно заявила Эллен. — Особенно, если он указал место, где тринадцать лет хранилось орудие убийства.
Я развернула предсказание, спрятанное в печенье: «Правда подарит тебе свободу». Ишь ты, избитая фраза под видом предсказания судьбы? Возмутительно! А в нынешнем положении — еще и оскорбительно! Внутренне клокоча, я изорвала бумажку на мелкие кусочки и зарыла их в свою нетронутую порцию риса. Калеб сжал под столом мое колено.
— Кошмарный сон какой-то, — пробормотала тетя. — Каждый раз одно и то же: вот вроде бы все, мы опустились на самое дно, дальше падать некуда, — и обязательно происходит что-нибудь еще страшнее… Лани утверждает, будто Эрин…
Тетя А. горько всхлипнула. Я погладила мягкое плечо. Больше всего на свете мне хотелось заверить ее, что все будет хорошо, успокоить, как часто успокаивала меня в прошлом она сама. Только я не могла сказать, что все действительно будет хорошо, не могла даже представить такого варианта развития событий. Мне оставалось одно — всем нам оставалось одно: надеяться.
— Разве это возможно? — глухо проговорила тетя сквозь слезы и крепко сжала мою руку. — Я всегда боялась за вашу маму, переживала, что она опасна для себя самой… Мне и в голову не приходило, будто Эрин способна причинить вред кому-нибудь другому. Тем более вашему отцу. Она так сильно его любила!
— Видимо, не так уж и сильно, — мрачно заметила Эллен. — Выстрел в затылок — странный способ выразить любовь.
— Эллен Морин! — гаркнула тетя. — Ради бога, имей уважение!
Эллен пристыженно опустила взгляд.
— На этой ноте, — вмешался Калеб, резко отодвинув стул, — я начну убирать со стола.
Я встала помочь, но Калеб ласково усадил меня обратно, отнес тарелки с почти не тронутой едой на кухню, вернулся за полными коробками с китайским угощением. Эллен пробормотала матери извинения, а Энн сунула Пузырю еще один кусочек краба рангуна. В другой день тетя отчитала бы внучку за кормление старого кота жареной пищей, однако сегодня, когда Лани сидела в полицейском участке, будущее ее было туманно, и над нами висел призрак ее ареста, — сегодня тетя А. лишь поморщилась.
— Когда вернется мама? — неожиданно спросила Энн.
— Скоро, — надтреснутым голосом солгала тетя.
Сглотнула слезы и ради малышки попыталась напустить на себя беззаботный вид. От Эллен это не укрылось. Она сочувственно пожала материнскую руку и с наигранной веселостью предложила Энн поиграть наверху в «салон красоты». Я вспомнила презрение, с которым Лани относилась к озабоченности Эллен своей внешностью. Интересно, как бы она среагировала на то, что ее восьмилетнюю дочь хотят приобщить к лаку для ногтей и к туши для ресниц?.. Энн, конечно, радостно согласилась. Она побежала к лестнице, тетя благодарно кивнула дочери, та в ответ поцеловала мать в макушку.
Когда Эллен с девочкой ушли наверх, тетя повернулась ко мне.
— Возможно, Лани ошибается, правда? Даже более чем возможно. Она была совершенно уверена насчет Уоррена Кейва. Если она обозналась однажды, значит, могла обознаться опять?
— Не исключено, — пробормотала я.
