К счастью, план сработал как часы. Стоило Рейчел выйти из одного лифта, как Хорхе, харизматичный генеральный директор компании, вышел из другого. Я увидел, как Рейчел, увидев его, стушевалась. Когда большой босс прошествовал сквозь расступающуюся толпу, Рейчел последовала за ним по пятам. Он поприветствовал мою коллегу и повернулся, изобразил удивление, заметив Рейчел у себя за спиной.
– А! Ты же Рейчел? Как дела? Позволь представить тебя Кайли, моему коучу.
Она покраснела и взглянула на меня. Он ждал.
– Э-э… это Дерек, он, э-э… мой коуч.
– Замечательно! – воскликнул он. – У меня всегда был коуч, кто-то даже говорит, что это и есть секрет моего успеха.
Могу поклясться, что он тайком подмигнул ей.
Мы пожали руки друг другу и разошлись по своим делам. Когда мы устроились в нашем кабинете, она посмотрела на меня с ухмылкой.
– Ты это подстроил, да?
– Ты меня раскусила, – ответил я.
– Ладно, я поняла, – засмеялась она. – Честно сказать, меня удивил даже не тот факт, что у Хорхе есть коуч, а скорее то, что он подыграл тебе. Видимо, начальство правда хочет, чтобы занятия сработали.
После этого она перестала считать коучинг пятном позора, приняла его и перестала бояться. Когда мы приступили к работе, я попросил рассказать историю ее жизни.
– Серьезно?
– Да, это поможет мне по-настоящему понять тебя.
– Хорошо, но это не добрая сказочка, уж поверь. – Ее лицо посуровело.
Она росла с матерью-одиночкой, и та была весьма безалаберной. Она не задерживалась ни на одной работе и в конце концов надолго осталась безработной. У нее явно была депрессия, но она никогда не лечилась. Со слезами на глазах Рейчел призналась, что, когда она училась в университете, ее мама какое-то время жила на улице.
Иногда некоторые мысли как будто возникают у нас глубоко внутри. Когда это происходит во время сессии, я считаю, что идеи исходят не от меня самого, а от связи между мной и подопечными. Психоаналитик Карл Юнг назвал подобное «коллективным бессознательным», а я предпочитаю говорить «третье пространство». В такой ситуации я стараюсь не гнать от себя мысль, а либо сохранять ее на потом, или, если она кажется действительно важной и серьезной, предлагаю обсудить ее на месте. В последнем случае я рискую, что мое предложение не оценят по достоинству или вовсе отвергнут. Однако слишком часто эти мысли оказываются абсолютной и горькой правдой.
Так и случилось, когда я услышал слова Рейчел.
– Ты чувствуешь, что если не продолжишь ломиться вперед и добиваться успеха, с тобой произойдет то же, что с твоей мамой? – предположил я.
Она пораженно взглянула прямо на меня.
– Мне это снится. Мне буквально снится это, и, проснувшись, я продолжаю представлять это себе, лежа в кровати. Я, без дома, без Нила [ее жених], без нашей квартиры, в парке, совсем одна, в лохмотьях.
Мы наткнулись на глубинное патогенное убеждение Рейчел. Оно было напрямую связано с катастрофическим мышлением, которое я заметил раньше. Позже она сформулировала его:
Если я не буду всегда достигать успеха или совершу любую ошибку, то ступлю на скользкий путь и в конце концов лишусь буквально всего.
Это довольно точная и пугающая установка. Конечно, немало людей боятся потерпеть неудачу, но Рейчел паниковала. Это важно, когда речь идет о патогенных убеждениях. Они есть у большинства, и до определенной степени это нормально.
Небольшая неуверенность в себе или боязнь публичных выступлений может стать прекрасным стимулом к росту.
Но если подобные чувства оставить без внимания, они могут стать совершенно нездоровыми. Целая пропасть разделяет сомнения в том, получите ли вы повышение по завершении проекта, и убежденность, что крошечный промах приведет к полной нищете.
Когда мы обсуждали страх Рейчел, она начала проводить мириады связей между своей профессиональной и личной жизнью. Она всегда немного тревожилась, даже когда все шло хорошо, но эта тревога усилилась в последние несколько месяцев. Она признала, что ходила к врачу и стала принимать препараты для снижения тревожности. Признавшись, она горько усмехнулась.
– Боже мой, – сказала она, – мне ведь Нил дал прозвище. Паникерша – вот как он зовет меня!
Я немного подождал, чтобы осмыслить эти слова.
– Тебе станет лучше, если паника немного утихнет?
– О боже, да. Да, пожалуйста.
Следующий сеанс мы провели, подбирая более реалистичное, здоровое убеждение, которое направит ее вперед. В конце концов она придумала следующую мантру:
– Нет ничего страшного в промахе, это не конец света. Я переживу это и со всем справлюсь.
Для большинства из нас эти слова очень просты и очевидны, но для нее они стали откровением, ведь она полуосознанно вела себя так, будто на самом деле верно обратное.
Однако, как и во многих других заданиях коучинга, нужно было работать над несколькими факторами. Фрейд называл это множественностью причин психического явления. Другой фактор я извлек из отзывов людей, которые работали с ней. Я стараюсь собирать отзывы после первого или второго сеанса – прошу клиентов назвать около десяти знакомых по работе. Затем я звоню каждому и около получаса конфиденциально расспрашиваю о сильных и слабых сторонах моего подопечного. Затем я свожу это к нескольким темам и делюсь ими с клиентами. Список моих собеседников должен быть разнообразным: босс клиента и пара менеджеров высшего звена, несколько коллег одного уровня с ним, несколько прямых подчиненных. Я всегда стараюсь захватить и младший персонал. Ассистент Рейчел и самый младший продажник в ее команде пролили больше всего света на ее проблему. Они оба выразились одними и теми же словами: «Она не признает, что чего-то не знает».
И вновь ключ прятался в ее детстве. Ее мама была настолько эксцентрична и с таким трудом владела собой, что Рейчел пришлось взять на себя заботу о младших братьях и сестрах. Психологи называют таких людей «детьми-родителями». У этой ситуации бывают и положительные последствия – такие дети обычно добиваются многого, умеют нести ответственность и быть исполнительными. Но есть и менее здоровая, теневая сторона.
Рейчел страшно волновалась, тревожилась и боялась, но не имела возможности продемонстрировать эти чувства – своей маме, братьям и сестрам и даже самой себе. Поэтому она придумала, как убедить себя в том, что она справится. Она все знает. Ей не нужна помощь. Когда мы обсуждали это, наружу выплыли негативные следствия глубинной потребности излучать абсолютную уверенность и компетентность. Мы смогли увидеть ее второе глубинное патогенное убеждение:
Если попросить о помощи, весь мир рухнет, и все равно никто не сможет помочь.
Некоторое время мы обсуждали уязвимость – то, что она никогда не позволяла себе проявить в юности. Мы вместе посмотрели лекцию TED о «Силе уязвимости», где Брене Браун, профессор-исследователь из Хьюстонского университета, рассказывает, что для удовлетворения внутренней тяги к связи с другими людьми нам нужно быть уязвимыми.
