Дело дошло до скандалов. Семенов решил поговорить с родителями жены, но те встали на ее сторону. Оно и понятно – все же дочь. А затем… ему стало как-то все равно, где бывает жена, с кем, что делает, когда возвращается.
На удивление, это его равнодушие подействовало на Риту. Она как бы вернулась в семью, но… ненадолго. Вот и сейчас даже не подумала приготовить ужин, в спальне валялась коробка из-под нового платья. В нем она куда-то и отправилась.
Выкурив папиросу и подумав, что ему сделать: самому пожарить картошку или сходить в столовую, он затушил окурок и выбрал второе.
В столовой он выпил три рюмки водки, взял котлеты с картофелем, чай.
Поев, направился к телефонной будке. Хорошо, что нашлись две копейки.
Ему ответил молодой голос:
– Смольный слушает!
– Смольный, говоришь?
– А, это ты, командир, привет.
– Привет, чем занимаешься?
– Только зашел в свою камеру. Играли с ребятами в волейбол.
«Камерой» заместитель командира группы «Дон» старший лейтенант Юрий Павленко называл комнату в офицерском общежитии одной из московских войсковых частей.
Семенов сказал:
– Спорт – это хорошо. Вечером что думаешь делать?
Павленко рассмеялся:
– Если пригласишь в ресторан, не откажусь.
– А если серьезно?
– Хотел с Мариной в кино сходить. А что? Только не говори, пожалуйста, что требуется срочно прибыть на базу.
– Пока не требуется, но скоро, возможно, появится работа.
– Где?
– Странный вопрос, Юра. Ладно, отдыхай с Мариной.
Марина – студентка Московского университета – считалась девушкой старшего лейтенанта. А почему считалась? Потому что Павленко не торопился связывать себя узами брака, но отношений не прекращал.
– А ты чего позвонил, Паша? Сообщить о работе?
– Думал, если свободен, посидим где-нибудь, водочки выпьем. Но раз Марина, то иди в кино.
– У тебя, похоже, опять неладно?
– Нет, все нормально.
– Э-э, командир, мне ли не знать, когда у тебя нормально, а когда нет. Я могу поговорить с Мариной и отменить кино.
– Нет, не надо. Устраивай личную жизнь.
– Да, поглядишь на тебя и подумаешь, а стоит ли? Ведь у вас первые годы все хорошо было?
– Не будем об этом. Отдыхай, до связи!
Семенов повесил трубку.
Пошел домой в пустую, шикарную, но такую холодную квартиру. В комнате общежития Павленко уютней было.
Супруга явилась в восемь часов. Открыла дверь своим ключом и тут же крикнула:
– Пашуля, ты дома?
Семенов вышел в прихожую:
– Сколько раз тебе говорить, не называй меня Пашулей.
– Но я же ласково, хочешь, котиком звать буду?
– А я хочу знать, где была моя благоверная. Посвятишь?
– У подруги.
– Дома что, делать нечего?
Супруга сбросила туфли, подошла к майору:
– А что мне делать дома, когда муж без выходных на работе?
– Например, сходить в магазин, купить продукты, приготовить ужин.
– Фу, как прозаично. Ты хочешь сделать из меня кухарку? Посмотри, как мои родители живут. Им уже под пятьдесят, а они живут в свое удовольствие, домработницу имеют. Она и готовит, и убирает.
Майор взял жену за подбородок:
– Домработницу, говоришь? Давно ли заимели такие привилегии? Помнится, раньше папаша твой все больше стучал на товарищей своих. Тех сажали, а он занимал их места. И не потому ли любезную Софью Николаевну, мать твою, главным врачом поставили, что муж твой в органах безопасности служит?
Маргарита резко дернула головой:
– Не смей так говорить о моих родителях. Прошло то время, когда народ перед вами лебезил, а вы их в лагеря отправляли. Какая же я дура, что вышла за тебя замуж, ведь был же вариант – сын академика, кандидат наук, с квартирой, с машиной. Вон Катька не упустила своего Стасика – и сейчас в Швеции, при посольстве. А я полюбила какого-то лейтенанта.
– А вместе с ним и повышенную зарплату, и дополнительный паек, и безопасность. Или все перечисленное ты и представляла любовью?
– Так, майор, что ты хочешь?
– Правду знать хочу. У тебя есть любовник?
– Да, – крикнула ему в лицо Маргарита, – есть. И очень порядочный, нежный, романтичный, образованный человек.
– Почему раньше не сказала?
– Потому что… да ну тебя к черту, Семенов. Надоел ты мне. Давай разведемся. Квартиру разделим, с руками оторвут. И живи, как хочешь.
– Хорошо, – спокойно ответил Семенов, – после командировки займемся разводом.
Маргарита нервно рассмеялась:
– И тебя после этого погонят из органов.
– Ничего, не пропаду. О себе думай.
– Эх, Семенов, пожалеешь ты об этом.
– Нет, Рита, не пожалею. И все, меня не домогайся. Хочешь есть, приготовь, хотя любовник наверняка сводил тебя в ресторан. Но это уже не мое дело.
Маргарита присела на пуфик, стала надевать туфли:
– Да черта с два я останусь дома. К родителям поеду. Хоть один вечер в порядочной семье проведу.
– Можешь не торопиться с возвращением.
Маргарита хлопнула дверью.
Семенов прошел на кухню, выбил из пачки папиросу, прикурил.
Вот и поговорили. Но это должно было когда-то произойти. И с любовником тоже. Что же, развод так развод, и плевать, как на это отреагирует начальство. Выгонят – в такси пойду или на железную дорогу, в стране рабочих рук не хватает. Повсюду объявления: «Требуется на работу». А одному много ли надо? Впрочем, почему одному?
Он выпил две рюмки, с сожалением посмотрел на почти пустую бутылку. Но идти в магазин не хотелось, да и поздно уже.
Майор взял с книжной полки книгу. Лег на диван. Но читать не стал, никак не мог уловить смысл.
В десятом часу раздался звонок.
«Наверное, Павленко. Очень кстати».
Но звонил отец Маргариты, заведующий кафедрой Политехнического института, доктор технических наук, профессор.
– Павел? Не скажу, что вечер добрый, поэтому просто – здравствуй!
– Что вам надо, Виктор Алексеевич?
– А почему так грубо? Это я должен в таком тоне разговаривать с тобой.
– Да? Попробуйте.
– И попробую. Как ты смеешь обвинять меня в том, чего не было?
