Шабаров отключился.
Семенов услышал голос офицера связи, но слушать не стал, бросил трубку на рычаг и вышел из специального помещения. У входа стояли Шандор и сотрудник посольства.
Семенов кивнул подполковнику:
– Идем, Бартош. Я поговорил с Москвой.
– Результаты есть?
– Они есть всегда, вопрос – какие, но нам есть что обсудить.
Старшие офицеры объединенной боевой группы вернулись в помещение. Позвонил Крючков:
– Майор, вы поговорили с Москвой?
– Так точно, спасибо, Владимир Александрович.
– Хорошо, потребуется что-то еще, обращайтесь.
– Непременно.
Семенов передал Шандору суть разговора с полковником Шабаровым.
– Вот так, Бартош. Заместитель начальника Управления приказал нам находиться в подчинении Григонько и выразил уверенность, что Советский Союз не сдаст Венгрию.
Шандор спросил:
– А что сейчас делает Москва?
– Не знаю. И знать это нам не обязательно.
В 12:30 в помещение зашел Григонько.
– Приветствую. Потеряли меня?
Офицеры поприветствовали временного начальника.
Семенов доложил, что в подразделении происшествий не случилось и что он очень рад видеть полковника живым и невредимым.
Григонько улыбнулся:
– Все шутишь, Павел.
– Да нет, серьезно – рад. Особенно после разговора с Шабаровым.
– Ты говорил с Москвой?
– Да, связь обеспечил товарищ Крючков.
– Ну и что Алексей Петрович?
– Да ничего особенного, подтвердил подчинение вам группы «Дон» и венгерских товарищей, которые теперь лишились и работы, и званий, так как УГБ упразднено.
– Думаю, это их не сильно расстроило.
Шандор ответил:
– Мы присягали народу и правительству Венгерской Народной Республики, взявшим курс на построение социалистического общества, и указания Имре Надя для нас пустой звук. Мы по-прежнему на службе.
– Правильный ответ, – сказал Григонько и присел на стул. Достал пачку папирос, закурил. – А в целом, товарищи, обстановка складывается довольно сложная.
Семенов спросил:
– С чего вдруг в Москве решили пойти на поводу у какого-то Надя?
– Ты у меня спрашиваешь? Я что, член Президиума?
– Извините, но непонятно. Но ведь маршал Жуков, маршал Победы, министр обороны тоже принимал это решение. Не похоже это на Георгия Константиновича.
Григонько улыбнулся:
– Успокойся, товарищ Жуков, как говорил Сталин, еще скажет свое веское слово, я уверен в этом, но он, да будет тебе известно, Павел Андреевич, не является даже кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Он не принимал решения о выводе войск из Будапешта. Он, как и все, вынужден выполнять решения руководства партии.
– Но что нам-то делать?
– А ты не знаешь? Группа «Фаркас» не уничтожена, группа поддержки «Фаркаса» тоже. Или ты уже не считаешь это своей задачей? Нет, дорогой майор, несмотря на то что происходит и будет происходить, «Фаркас» и его поддержка – на тебе, твоих подчиненных и венгерских товарищах. Контакта с капитаном Хейду сегодня не было?
– Пока нет.
– Значит, ждите. Повторяю: ваша задача остается прежней.
– Понял. Охота продолжается при любых условиях.
– Верно. Но у меня, товарищи, дела. Получишь новые сведения от Хейду, сообщишь, Павел Андреевич, решим, что делать.
– Конечно, Григорий Федорович.
В 17:30 на связь по городскому телефону вышел командир группы наблюдения капитан Хейду:
– Это Лаки, добрый вечер.
– Добрый, – ответил Шандор.
– Докладываю: по обоим адресам все спокойно. На Салмае наблюдатели продолжают замечать движение. По их данным, в квартире находятся два-три человека. Но из дома они не выходят, видимо, имеют запас продовольствия. Окна плотно зашторены, возможности заглянуть внутрь нет. На Кербаросе – тишина. Там, похоже, никого нет.
– Продолжать наблюдение.
– Есть, товарищ подполковник.
Шандор передал доклад Семенову.
– Значит, два-три на улице Салмай. Это могут быть Петер и Ланг, но могут быть и люди группы прикрытия. Где же остальные?
– Они могут быть где угодно. Боевики наверняка имеют еще как минимум одну квартиру. Надо посмотреть, если ли телефонная связь на Салмае. И подключиться к линии. Тогда, возможно, мы узнали бы и другие адреса.
Семенов кивнул:
– Согласен, завтра же озадачь Хейду, чтобы поработал по телефонным линиям известных номеров. Но своими силами подключения не проводить. Это работа для специалистов.
– А что в этом сложного, Паша?
– А то, что аппарат на адресе может иметь прибор, фиксирующий подключение «прослушки», и тогда боевики поймут, что они под контролем. Что они сделают в этом случае?
Шандор вздохнул:
– Очевидно, уйдут.
– Именно. И найти их снова будет практически невозможно. Нам придется начать поиски с чистого листа. А за это время диверсанты могут много крови пролить. Это для них как воду из крана пустить.
– Я все понял. Задача Хейду: определить, есть ли телефоны по адресам.
– Достаточно квартиры на Салмае, пока там.
– Передам приказ завтра, тридцатого числа, во время сеанса связи.
Группа «Дон» и венгерские офицеры упраздненного Управления государственной безопасности Венгрии сидели в посольстве. Диверсионная группа, вернее, ее остатки, сидели по квартирам. Все ждали приказа. Работало только подразделение капитана Хейду. А время шло.
29 и 30 октября советские войска под улюлюканье толпы выходили из Будапешта. Им было запрещено открывать огонь. Тогда же в Союз был эвакуирован Эрне Гере, место которого занял Янош Кадар.
Торжеству мятежников не было границ. Правда, оно было немного подпорчено. Оказалось, что советские части ушли не в места постоянной дислокации, а отошли от Будапешта на расстояние около двадцати километров.
Это не помешало мятежникам в ночь на 1 ноября устроить в столице настоящее побоище. Бунтовщики, гонимые провокаторами, хватали коммунистов, сотрудников госбезопасности, бывших чиновников старого правительства и убивали их на месте. Дело доходило до истребления целых семей. Во многих местах можно было видеть повешенных вниз головой офицеров ГБ, ВС, полиции, не поддержавших бандитов, вокруг которых фотографировались вооруженные мятежники. Здесь же они устраивали дикие пляски. Среди них были и женщины.
