Янник задумался на мгновение, а затем кивнул. Так что Тэнди осторожно убрала книги и венок в свой дорожный мешок.
– Нам бы очень помогло, если бы вы рассказали чуть больше о своей дочери. Нечто такое, чтобы она сразу поняла, что мы на её стороне и нам можно доверять.
Задумчиво потирая руками лицо, старик погрузился в размышления.
– Есть одна песня, её любимая… Моя птичка могла петь её весь день напролёт. Когда-то я сочинил слова и мелодию в подарок для матери Линнель, а она напевала её нашей малышке перед сном. Обе они покинули меня… Теперь я остался один, и эта песня снова принадлежит только мне.
Порывшись всё в том же старом сундуке у стены, мужчина достал самодельную скрипку. Этот простенький инструмент из старого, грубо отделанного дерева выглядел совершенно нелепо в руках измученного горем пожилого мужчины, но только до тех пор, пока смычок не коснулся струн. Настроив скрипку, Янник заиграл так красиво и умело, что даже Сандер подошёл поближе, впервые за всё это время проявив интерес к происходящему. Как следует разыгравшись, старик перешёл на другой мотив и запел:
– Для меня ты – бриллиант,
Для меня ты – дивный сапфир,
В тебе – красота и талант,
Ты для меня – весь мир.
Я хотел бы тебе подарить
Бриллианты и жизнь как в раю.
Но я беден,
Зато я умею любить
И дарю тебе песню свою.
Глаза Тэнди вдруг наполнились слезами. В погрубевшем от старости голосе мужчины звучало столько любви и столько боли, что не растрогался бы только тот, чьё сердце сделано из камня. На втором куплете к скрипке присоединилась свирель:
– Для меня ты прекраснее гор
И нежнее, чем тёплое море.
Краше леса и чище озёр,
Весь мир для меня – в твоём взоре.
Я хотел бы тебе подарить
Бриллианты и жизнь как в раю.
Но я беден,
Зато я умею любить
И дарю тебе песню свою.
Всё это время, пока не смолки последние ноты, Янник пристально смотрел на молодого музыканта. Опустив скрипку, он приподнял левую бровь и с подозрением спросил:
– Откуда ты знаешь эту песню?
Но Сандер лишь небрежно пожал плечами и ответил, одарив старика своей самой очаровательной улыбкой:
– Я могу быстро подобрать любую мелодию.
Фермер, похоже, не поверил и продолжал буравить юношу полным сомнения взглядом, пока Тэнди не разрядила обстановку, легонько коснувшись его плеча.
– Это чистейшая правда, – улыбнулась она. Взгляд мужчины вновь смягчился, и он сыграл ещё несколько печальных мелодий, позволив Сандеру показать своё мастерство.
Когда они закончили, в спёртом воздухе маленького домика повисла напряжённая тишина. И девочка не сразу решилась её нарушить:
– А вам известно что-нибудь о других исчезнувших? Может быть, о тех троих из Арвела? – тихо спросила она.
Янник аккуратно убрал скрипку обратно в футляр.
– А что вы хотели бы узнать? У вас ведь есть их имена?
– Нет, – растерянно ответила Тэнди. – Если честно, мне не известно даже их точное число.
– А вот мне известно всё. – Лицо мужчины вновь стало серьёзным и траурным, отчего на нём проступила каждая морщинка. – Я отправил своего батрака объехать окрестности. Он разузнал всё, что мог, обо всех, кто пропал за последние два года. Если хотите, могу перечислить каждого.
– Мы будем вам очень признательны, – взволнованно ответила девочка. Она ожидала, что фермер снова начнёт рыться в своём сундуке, но вместо этого он просто закрыл глаза и стал называть одно имя за другим:
– Линнель Редферн, четырнадцать лет, деревушка близ Арвела. Пози Твид, тринадцать лет, Арвел. Джон Фэиртон, одиннадцать, Арвел. Иви Мидуэй, одиннадцать, Арвел. Альдо Струд, десять лет, из Элитианского цирка, остановившегося неподалёку от Эссендора.
– Подождите-ка минутку, – попросила Тэнди, выудив из фартука карандаш и блокнот. Она принялась быстро записывать сведения, которые старик повторял, словно это был выученный наизусть стих или молитва.
Сорок три имени вскоре теснились на небольшом листке личного дневника юной сироты. Всё происходящее стало для неё сейчас реальнее, чем когда бы то ни было. Теперь, зная имя и возраст каждого пропавшего ребёнка, девочка невольно думала о родных, которые ждали их дома. Она взглянула на Сандера, желая увидеть, как тот отреагирует на список, но он отсутствующим взглядом смотрел куда-то в сторону стола, и на его лице не читалось никаких эмоций.
– Берегите себя. И верните мне мою девочку. Если сможете… – тихо произнёс Янник, положив руку Тэнди на плечо.
Она задумчиво кивнула. Последний пробел в её плане исчез. Теперь девочка точно знала, как вернуть память Линнель.
– Вас не затруднит записать для меня слова той песни, что вы пели? – попросила она, протянув мужчине карандаш. Тот достал из сундука листок, судя по всему выпавший из обветшавшего учебника, и неразборчиво исписал всё место, свободное от иллюстраций и текста. Затем он аккуратно сложил пожелтевшую бумагу в небольшой квадратик и, протянув его Тэнди, прошептал:
– Вот, храни его подальше от посторонних глаз, договорились?
Комната Линнель
Тэнди
Когда гости пожилого фермера засобирались в путь, он яростно запротестовал:
– Ну куда вы пойдёте на ночь глядя? Оставайтесь лучше здесь, я настаиваю.
Сандер и его спутница не возражали. Они провели в дороге три утомительных дня и были несказанно благодарны Яннику за его гостеприимство.
Юношу разместили в амбаре, приготовив ему мягкую постель из тюков сена. Девочка хотела остаться с ним и узнать, почему тот стал таким замкнутым и молчаливым, но это могло подождать и до утра. Тем более что ей предложили расположиться на ночь в доме.
Старик проводил Тэнди в комнату Линнель и, пожелав ей доброй ночи, ушёл в свою спальню. Превозмогая усталость, она решила немного осмотреться. Помещение, в котором она оказалась, по размеру напоминало чулан. В углу затесался крошечный умывальник, а вдоль стены, занимая практически всё свободное пространство, стояла железная кровать. Рядом с ней, под крошечным окошком, втиснулся столик с простенькой масляной лампой. А над кроватью висела деревянная полка, увы, совершенно пустая. Никаких личных вещей в комнате не осталось, очевидно, все они перекочевали в сундук. Интересно, почему мужчина спрятал их там? Должно быть, он хотел сохранить их, уберечь от пыли, но девочке почему-то казалось, что была и другая причина. Возможно, фермер просто не мог вынести печальных воспоминаний, которые они навевали.
Единственным, что напоминало о прежней хозяйке спальни, была небольшая картина, что висела в самодельной рамке над изголовьем кровати. Акварель в розовых тонах изображала женщину, укачивающую на коленях маленькую девочку. Молодая красавица с длинной светлой косой наклонилась к ребёнку, словно хотела поцеловать его в лобик. А белокурая малышка в свою очередь тянула крошечную пухлую ладошку к щеке матери. Тэнди сразу догадалась, что художник изобразил Линнель и покойную жену фермера незадолго до её смерти. Девочка, нахмурившись, изучала мельчайшие детали этого портрета. Будь у неё нечто подобное, она ни за что не стала бы держать это на виду, чтобы лишний раз не грустить о родном человеке, утраченном навсегда. Хотя как она могла судить? Единственный образ матери, которым она обладала, хранился в её воспоминаниях, и с каждым годом из него стиралась одна черта за другой.
