– Нет! – ответила она, не задумываясь, но Крис слышал её мысли, а врать мыслями очень трудно. Айдалин опустила голову, призналась: – Да, когда-то меня называли и этим именем. Но сказка о Вике-Освободителе не похожа на правду. Всё было совсем иначе.
– Иначе? Тогда расскажи, как!
– Я расскажу, обязательно. Но не сегодня. Я не думала, что нам придётся говорить об этом без подготовки. Пойми, я должна рассказать так, чтобы ты понял. Это очень важно – для меня, для тебя, для всех. Не обижайся, пожалуйста. Завтра ты всё узнаешь.
– Я не обижаюсь, сказал уже. – Крис втянул воздух, постарался улыбнуться. – Мы же друзья. На друзей нельзя обижаться.
– Спасибо. До завтра, Крис!
– До завтра.
Она сделала несколько шагов пятясь, потом развернулась и быстро побежала в сгустившуюся темноту Топких Полян. Как её тело расплылось облачком тумана, Крис не видел. На сердце было тяжело, и он никак не мог понять причин этой тяжести. Узнать, что твой друг был великим охотником, тем самым Виком-Освободителем, разве это не хорошо? Замечательно! Но почему-то Криса это не радовало. Айдалин, к которой он прикасался, чью странно гладкую, тёплую кожу помнили его пальцы… Её тело не было женским, но ему почему-то хотелось думать о ней, как о женщине.
В посёлок он пришёл затемно. Дверь в доме была заперта изнутри, Джула спала, уверенная, что брат вернётся не скоро. Будить её не хотелось. Крис опустился на порог, закрыл глаза. Предрассветная сонная тишина стояла вокруг, лишь из лесу долетали слабые звуки. Мелкая живность готовилась к зимовке, спешила пополнить запасы, пока туман не добрался и сюда. Вот рассержено запищали золотянки, верно, не поделили кисличку или гриб. Вот рыжок голос подал. Близко к посёлку охотится, смелый. Или глупый, молодой. На кого это он так злобно рычит? А это…
Дрёму как рукой сняло. Звуки шли не из лесу – из-за запертой двери за спиной. Тихие голоса, почти шёпот. Крис вскочил, кровь ударила в голову от злости. Если Джуле любовник понадобился, то зачем она его сюда привела? Другого места не нашлось?!
Он тут же опомнился. Джула ему не жена, вольна делать, что пожелает. Но если выбрала кого-то, то почему не уходит к нему жить? Крис её не звал и удерживать не собирается. Что, у этого мужчины уже есть две жены? Кто же он? Щербатый? Борода? Ерунда, не станут они из-за таких глупостей Правила нарушать. Тогда кто тайком по ночам ходит к его сводной сестре, – к жене в глазах поселковых? Он прислушался.
– Что будешь делать, если он уйдёт?
Голос был не мужским, женским! И, кажется, Крис узнал, кому он принадлежит.
– Сбегу из посёлка! – а это Джула. – Заберусь подальше, туда, где меня никто не знает. Поселюсь на отшибе, буду охотиться, ловить рыбу.
– Пропадёшь.
– Охотник же не пропал? Никто не знает, откуда он взялся, где его родичи. И никто не спрашивает.
– Он мужчина.
– Ну и что?! Я лес знаю не хуже любого из наших парней, и с луком обходиться умею. Переоденусь, и все будут думать, что я тоже парень. Ростом не вышла? Подумаешь, вон Робик всего на полголовы меня выше. Груди замотаю потуже, они у меня маленькие, незаметно будет. А под килт, наоборот, засуну кое-что. Гляди, я сейчас покажу.
Крис так поражён был услышанным, что потерял осторожность. Дощатый порожек скрипнул под ногой. В доме услышали.
– Тихо, там кто-то есть.
Таиться и дальше было глупо. Крис постучал.
– Джула, открой. Это я.
Молчание. Быстрые шаги, стук упавшей щеколды. Дверь приоткрылась. Сестра стояла на пороге, придерживая руками развязанный лиф. Смерила взглядом.
– Ты… всё слышал?
Крис смутился.
– Да. Только я не понял – ты хочешь притвориться мужчиной? Зачем?
Джула криво усмехнулась, побрела вглубь утопающей в полумраке комнаты. Крису ничего не оставалось, как прикрыть за собой дверь и идти следом.
На топчане сидела Мила – он не ошибся в своей догадке – растерянно смотрела на хозяина.
– Доброго вечера, Крис.
– Да уж доброй ночи давно. Что случилось?
За Милу ответила Джула:
– Помнишь, ты однажды сказал мне, что хочешь быть не охотником, как все, а странником? И сбежал из посёлка ради этого. Так вот – а я хочу быть охотником!
Крис растерялся.
– Но… охотниками бывают только мужчины.
– Знаю.
Джула вздохнула, села на топчан рядом с подругой, принялась завязывать лиф.
– Но разве это правильно? В детстве я думала, что достаточно научиться стрелять из лука, бегать, лазать по деревьям, искать следы – и станешь охотником. Я ведь ничем не отличалась от вас, была таким же мальчишкой. А потом… потом оказалось, не важно, что ты умеешь, и чего хочешь. Важно, что у тебя между ног! В Доме Сестёр меня учили готовить, шить, ухаживать за малышами и прочему, что необходимо для женщины. Но я не хочу такой жизни! Не хочу неделями сидеть в доме, бояться туманов, ждать мужа, рожать и растить детей. Когда мы с тобой любились по-детскому, я фантазировала, что ты – это я, а я – ты. Ты же Красавчик, твои кудри, глаза, лицо – ты красивее многих девушек в посёлке, меня, например. Но при всё том ты – парень, а я не. Как бы я хотела поменяться с тобой местами! – Она вздохнула, продолжила: – А потом я подружилась с Милой. И она мне подсказала, что можно сделать. Если бы мы жили втроём, она была бы тебе настоящей женой, а я – всё равно, что братом. Мы бы с тобой ходили в лес, охотились. И кому до этого было бы дело? В мире много странного!
– Я думала, – поспешила объяснить Мила, – когда у нас с тобой появятся маленькие, Джуле они понравятся. А после она и сама захочет ребёночка, родит, и станет жить, как все женщины…
– Я не как все! – Джула хмуро зыркнула на подругу.
– Но… вы ведь жили втроём с Тэдом? – нерешительно спросил Крис.
Сестра отмахнулась от вопроса, как от надоедливой мошки.
– Тэд не понял. Решил, что он плохой муж для меня. Да он мне вовсе не нужен был, как муж!
– Ты что… и не любилась с ним?
– Почему же, любилась. Четыре раза. Первый – ещё на Длинном Озере. Было больно и противно. В следующие разы просто противно. Да ладно, к этому привыкнуть можно. Главное, дни считать и о гульчике не забывать. Меня мама научила.
Мила тяжело вздохнула при этих словах. Посмотрела на Криса почти с мольбой.
– Крис, пожалуйста, останься в посёлке, возьми нас жёнами. А то ведь Джула не сможет притворяться, что ей нравится женская доля, сбежит. И пропадёт.
– Не пропаду, – упрямо возразила девушка. – А если и пропаду – не беда! Никто жалеть не станет. Всё лучше, чем в жёны к кому-то идти. Хватит с меня Тэда. Может, он и в болоте сгинул оттого, что я каждый раз, как под ним лежала, избавиться хотела поскорей.
