Вода меняется, лишь горы неизменны.
И днем и ночью вдаль текут потоки.
Так человек: ушел и не вернется.
Юноша положил руку на широкий пояс и ответил:
Из зимней ночи вырежу лоскут,
Впрок спрячу до весны под одеялом,
Чтобы длиннее сделать ночь с любимым…
Они еще долго читали стихи несравненной Дошо, пока Сайо, смеясь, не признала свое поражение.
– Ты действительно знаток, Татсо-сей!
Молодой человек развел руками и, словно закрепляя свою победу, прочитал:
Скажи, тебя хоть раз я обманула?
Как холодна подушка в третью стражу!
Лишь ветер шелестит листвой опавшей.
– Хватит упражняться в декламации! – нахмурилась сестра. – Лучше покатай нас на лодке! Сайо-ли, ты не против такой прогулки?
– Конечно, нет, – девушка пребывала в прекрасном расположении духа. Ей нравилось буквально все. И сад, и Сендзо, и особенно Даиро.
Они прошли по дорожке до заполненного водой широкого рва. У крошечной пристани их ждала лодка с мягкими сиденьями и двумя молчаливыми гребцами на корме. Юноша помог забраться сестре и Сайо, сам сел лицом к ним и махнул рукой. Лодка неторопливо поплыла по стоячей воде мимо заросших невысоким камышом берегов. Несколько человек по шею в воде орудовали длинными серпами.
– Что они делают? – спросила гостья.
– Ров надо очищать, – любезно пояснил барон. – Иначе он зарастет травой. А ведь это не только канал для прогулок, но и оборонительное сооружение.
– Ваш замок поражает не только красотой и благоустройством, но и образцовым содержанием, – польстила хозяевам девушка.
– Так и должно быть, – улыбнулся юноша. – Это наш дом.
– А ты знаешь, Сайо-ли не только хорошо знает поэзию, но и сама пишет стихи, – сменила тему разговора сестра.
Брат встрепенулся:
– Это правда?
– Да. Я участвовала в поэтическом конкурсе…
– И даже завоевала приз! – прервала ее баронесса, заставив ужасно смутиться.
– Тогда ты должна почитать нам свои стихи! – решительно сказал Татсо. – Иначе это будет просто нелюбезно.
Сайо отвела взгляд от его прекрасного лица и тихо продекламировала:
За рекой заря восходит –
Там светает понемногу,
Там деревья и кустарник
Разрослись в дремучий лес.
Мы пришли, полюбовались,
Но уже пора в дорогу,
Горный пик на горизонте
В дымке облачной исчез.
Мы пришли, полюбовались
И уходим ранним утром.
Вас я, друг мой, не увижу –
Широка речная гладь.
Но надеюсь, что рассказы
О правленье вашем мудром
Всю далекую дорогу
Будут нас сопровождать.
– Великолепно! – вскричала Сендзо. – Ты настоящая поэтесса, Сайо-ли!
– Это просто забава для души, – краснея до кончиков волос, ответила девушка.
– Это не забава, – тихо возразил ей Даиро. – Это очень хорошие стихи. Может быть, ты еще порадуешь нас своим творчеством?
– Нет, – нашла в себе силы отказаться Сайо. – Я всего лишь молодая девушка, и как бы мне не зазнаться от ваших похвал.
– Но почему… – попытался было возразить барон, но сестра остановила его порыв:
– Оставь нашу гостью в покое. Видишь, мы почти приплыли.
За интересным разговором они не заметили, как обогнули замок. Вновь показалась крошечная пристань, где их терпеливо дожидался слуга.
– Что тебе нужно? – нахмурился Даиро.
– Мой господин Татсо-сей, твоя уважаемая матушка напоминает, что приближается время обеда.
– Иди, передай, что я не забыл.
– А после обеда ты должна посмотреть мои картины! – решительно заявила баронесса.
За обедом Сайо поблагодарила хозяев за гостеприимство, а барона – за возвращенное ожерелье. Она искренне и бесхитростно восхищалась Татсо-маро, вызвав довольную улыбку на сухих губах хозяина замка. В свою очередь, он рассказал, что отправил гонца на лучшем скакуне и завтра уже ждет ответа из Канаго-сегу. При этом барон еще раз повторил предложение отправить Сайо вместе с отрядом младшего сына. Однако девушка решила ничего не предпринимать до получения письма от господ Айоро. Ей все больше и больше нравилась семья Татсо, но не стоило забывать о новом опекуне. Неизвестно еще, как отнесется Айоро-ли к такой самостоятельности. Видимо, барон это понял. Разговор в свои руки взяла его супруга, и дальше за столом говорили лишь о поэзии и о… погоде.
– Это слабость моей матушки, – смеясь, рассказывал Даиро. – Она считает, что все ее болезни так или иначе связаны с погодой.
– Может быть, она и права, – ответила Сайо, когда они шли в комнаты Сендзо. Молодой барон слегка поддержал ее за локоть на ступеньках крутой лестницы, и девушка не смогла скрыть счастливой улыбки. «Молодой, красивый, знатный! Ой, Сайо, не потеряй головы», – вдруг, словно наяву, услышала она голос преподобного Кимцзы и, страшно смутившись, аккуратно высвободила руку из заботливых пальцев.
Младшая дочь барона рисовала на бумаге и шелке. Гостья сразу отметила самобытную манеру письма. На картинах Сендзо вышагивали голенастые журавли, в зарослях камыша прятались тигры, медведь, стоя на задних лапах, обдирал когтями кору.
– Люблю рисовать зверей, – ответила на невысказанный вопрос девушка. – В них больше человеческого, чем в некоторых людях.
– Ты не только художница, но и философ, – засмеялся брат. – Не боишься, что твой ум распугает всех женихов?
– Умные не испугаются, а муж-дурак мне не нужен! – парировала сестра.
Сайо подошла к следующей картине, где на нагретых камнях нежилась сине-зеленая змея, положив голову на свернутое в кольца тело.
«Спящая смерть», – прочитала она каллиграфическую подпись в углу рисунка и вдруг спросила:
– А где мой слуга?
Брат с сестрой переглянулись.
– Где-нибудь работает. Зачем он тебе? – в один голос проговорили они.
– Я учу его грамоте, – пояснила девушка.
– Слугу? – удивилась баронесса.
– В Канаго-сегу мне будет нужен грамотный слуга, – пояснила Сайо.
– У меня есть, – сказал Даиро. – Если хочешь, я подарю тебе. А у Сендзо имеется даже грамотная служанка.
– Да, – подтвердила сестра и, повернувшись, крикнула: – Эй, кто там!
В дверях мастерской появилась служанка.
– Найди мне Тому.
– Слушаюсь, госпожа.
– Мне не хочется доставлять вам лишние хлопоты, – засмущалась гостья.
– Никаких хлопот! – возразила баронесса. – Мне в радость оказать тебе услугу, Сайо-ли.
