– Если осень такая холодная, какая же будет зима?
Старик дал обстоятельный ответ.
– Сильно не похолодает. Дни станут короче, заморозки чаще. Может быть, даже выпадет снег. Лет восемь назад, помнится, он целый месяц не таял.
Александра покачала головой:
– Какой кошмар!
Вспомнив это сейчас, она улыбнулась и поудобнее перехватила корзину. Хорошо еще, что у нее две куртки, а то так бы и ходила замарашкой.
Алекс заметила у двери на кухню переминавшегося Матая. Переплетчик аж приплясывал от нетерпения. Из дома выскочил Тотига, что-то сунул ему в руку, и слуга почти бегом побежал к воротам. Пробегая мимо Александры, он бросил на нее торжествующий взгляд. Она подошла к художнику и, поставив корзину на землю, спросила:
– Куда это его понесло?
– За краской! – раздраженно буркнул художник. – Пролил всю голубую краску, косорукий! А мне обязательно надо сегодня две иллюстрации закончить.
Подошел улыбающийся Фусан.
– Чего переживаешь, Тотига? – спросил он, запахивая меховой жилет. – Скоро твои книжки никому не нужны будут!
– Это еще почему? – набычился художник.
– Не станет Первый всадник сегуна возиться с какой-то перепиской книг, – пренебрежительно махнул рукой старик. – Хвала Небу, наш господин теперь птица высокого полета. Его теперь сегун и так золотом осыплет.
– Так, может, он и дом сменит? – с самым серьезным видом спросила Алекс.
– Наверняка! – убежденно проговорил Фусан. – Теперь у него покои во дворце будут. Говорят, старый Первый всадник уже освободил комнаты.
– А нас он с собой возьмет? – продолжала расспрашивать Александра. – Или там свои слуги есть?
– Действительно, – пробормотал пораженный художник. – Мы-то куда?
Старый слуга крякнул и почесал затылок. Сморщенный нос выдавал напряженную работу мысли.
– Кого-то возьмет с собой, а кого-то и нет.
Алекс хотела еще что-то спросить, но Фусан вдруг набросился на нее с криком:
– Хватит болтать, там Симара уголь заждалась! А он тут языком чешет!
Александра усмехнулась и, подхватив корзину, поспешила на кухню. Ей было абсолютно все равно, кто и где будет жить. Алекс потихоньку обдумывала планы спасения собственной драгоценной тушки.
Уже выбраны два направления улепётывания: восток по дороге к Гатомо-фами, а оттуда в Восточные горы. Если судить по разговорам, места там дикие, леса дремучие. Есть где отсидеться, пока местные феодалы будут свою землю защищать. Или на юг. В болота сегуната Думмо.
Александра искренне надеялась, что прятаться придется недолго. Тонгойская империя – государство более чем солидное. От Восточных гор до Западного океана протянулась обширная плодородная равнина. Города, замки, дороги, художники, поэты, чиновники и профессиональное войско. Высокоразвитая цивилизация. Хотя если вспомнить историю Земли, то монголы Чингисхана легко раздолбали цивилизованный Китай.
Для правильного убегания нужны маршрут, транспорт и припасы. В данный момент транспорт грустно вздыхал и пытался жевать полу ее куртки. Алекс шлепнула ослика по морде ладонью.
– Голодный, что ли? – буркнула она, отодвигаясь от хлева.
Серый обиженно фыркнул, тряся ушами. Александра подхватила мешок с соломой и отправилась к поросенку. Фусан вчера велел поменять у него подстилку. В дверях она едва не споткнулась. «Я-то умотаю. А Сайо?» – возопила недремлющая совесть.
«А мне какое дело до нее?» – возразил здравый смысл.
«Но она может погибнуть», – вновь заныла совесть.
«Скорее погибну я, бегая по лесам и дорогам, – огрызнулся здравый смысл. – Пересидит с господами Айоро в замке».
Совесть вроде успокоилась, но чувство какого-то дискомфорта преследовало ее еще долго.
Когда Алекс пришла на обед, то не увидела за столом переплетчика. Получив из рук хмурой Токи свою чашку риса, она не удержалась от вопроса:
– Тотига, а Матай еще не пришел?
Художник чуть не подавился от гнева.
– Этот сын обезьяны до сих пор где-то шляется! Придет – убью!
– Вдруг госпожа Сайо захочет проверить, – поддержала его служанка. – Что тогда?
Она просительно взглянула на мужа. Однако конюх невозмутимо пожал плечами.
– Получит напоминание, и все.
Словно в ответ на эти слова в людскую влетел запыхавшийся Матай.
– Прости, Тотига! – крикнул он вскочившему художнику. – Земляка встретил! Десять лет вестей из дома не слышал! Вот и краску купил, и нитки, и клей.
Переплетчик стал торопливо выкладывать из мешка покупки. Почему-то Алекс показалось, что он врет. Очевидно, то же самое подумал и Тотига.
– Какого такого земляка! – чуть не заорал он. – Пьянствовал, собака!
– Не ругайся! – строго проговорил Фусан, откладывая ложку. – Не хватилась госпожа, и ладно. Садись, Матай, поешь.
Художник взял со стола кувшинчик с краской и вышел из людской, громко хлопнув дверью.
Поздно вечером Александра привычно заняла место у светильника. Разложила чистую тряпочку и открыла книгу.
– Читаешь? – с нескрываемой издевкой спросил Матай, направляясь к выходу. Поскольку собеседник не остановился, Алекс промолчала.
У самой двери переплетчик на миг задержался, очевидно, собираясь что-то сказать. Но передумал. Александра перевернула листок и углубилась в изучение очередного эпизода гражданской войны.
Господа появились в усадьбе только на следующий день к обеду. Первый всадник сегуна прибыл в паланкине вместе с супругой. Правда, у Айоро хватило сил подняться в свою комнату, но вот раздевать его пришлось уже слугам. По спальне перекатывались густые волны перегара.
Сайо с удивлением смотрела на госпожу. Женщина устало махнула рукой.
– С сотней прощался. Пусть спит. Прикажи, пусть приготовят клюквенного морса и поставят на столике у кровати.
– Да, моя госпожа, – кивнула девушка.
– А я в баню, – потянулась опекунша. – И скажи, пусть несут обед. Я ужасно голодная.
Пока Айоро с помощью Симары и Ции приводила себя в порядок, Токи и Тим быстро накрывали на стол.
– Как все прошло, моя госпожа? – спросила воспитанница, накладывая себе рис с кусочками обжаренной курицы.
– Замечательно! – ответила Айоро, отпивая добрый глоток красного вина. – Твой опекун теперь – Первый всадник сегуна! Нам приготовлены покои во дворце. Со дня на день будем переезжать.
– А как же дом, усадьба? – растерялась девушка.
– И дом, и усадьба никуда не денутся, – спокойно ответила женщина. – Правда, нам уже не нужно столько слуг.
