– Что же делать? – уже тише спросил хозяин.
– Утром пошлем Гунга в замок, пусть передаст, что едет в Ивар молодая очень красивая женщина, из таких, что господину барону нравятся. Ну и расскажет все про нее.
– Я постель застелила, – послышался молодой голос. – Что еще?
– Пойдем, поможешь на стол накрывать.
За дверью раздались шаги, и все стихло.
Александра быстро сполоснулась, оделась и чуть приоткрыла дверь. В коротком коридоре никого не было. Она на цыпочках подкралась к двери на кухню и, пригнувшись, заглянула туда.
У плиты спиной к ней стояли две женщины, в одной из которых Алекс узнала сестру Гунга. Проскочив дверной проем, она подошла к входу в обеденный зал. Хозяина нигде не было видно.
– Иди, а я пока остальное разложу, – послышалось из кухни.
Александра поспешила скользнуть вдоль стены и, отойдя на пару шагов, замерла, надеясь, что в густой темноте, царившей в зале, ее никто не заметит.
Со второго этажа торопливо спустился хозяин, вытирая руки о штаны.
– Ага! – обрадовался он. – Уже расставляете!
Воспользовавшись всеобщей суетой, Алекс незаметно проскочила в свою комнату. Развесила у жаровни вещи и, завалившись на кровать, принялась размышлять.
«Кажется, непосредственной опасности пока нет. Скорее всего, эта шайка не решится на смертоубийство в своей гостинице. Интересно только, о каком бароне речь идет? Вернее, где его замок? Если впереди – это хорошо. А вот если позади, то не очень. В любом случае из этого “Последнего приюта” надо сматываться как можно быстрее».
Александра повернулась на бок и стала прислушиваться к разговору в зале. Ей послышался голос Сайо, однако о чем та говорила, разобрать она не смогла.
«А что, если хозяева заподозрят, что я все слышал? – подумала она, уже не замечая того, что все чаще стала думать о себе как о мужчине. – Попробуют убить? Как? Проще всего добавить в еду каких-нибудь особых приправ. Ну уж фигушки, есть я в этом заведении ничего не буду!»
За дверями послышался шум приближающихся шагов.
Алекс повернулась на бок и спрятала руку с обнаженным кинжалом под одеяло. Негромко посапывая, она сделала вид, что спит.
– Эй, парень! – раздался громкий голос хозяина. – Иди, мойся!
Александра пробормотала что-то невнятное и натянула одеяло на нос, наблюдая за мужчиной из-под полуприкрытых век.
– Вставай, говорю! – повысил голос хозяин. – Баня свободна.
– Отстань! – сонно огрызнулась Алекс. – Я уже мылся.
– Где, когда? – растерянно спросил мужчина.
Александра приподнялась на локте.
– Гунг показал мне баню слуг, я вымылся и теперь хочу спать. Отстань!
– Тогда иди хоть поужинай.
– Путь сюда принесут, посплю маленько и поем, – пробурчала Алекс, закутываясь в одеяло.
– Ну, как хочешь, – хозяин прикрыл дверь.
Очень скоро в комнату вошла знакомая девушка с подносом. Поставив его на табурет, она несколько секунд смотрела на мирно посапывавшую Александру, потом подошла на цыпочках к лежавшему в углу мешку. Посмотрела внутрь, но лазить не стала.
Алекс чуть повернулась. Девушка торопливо покинула комнату. Александра дождалась, пока не затихнут последние звуки, долетавшие из обеденного зала. Встала, зажгла светильник, посмотрела на поднос и вздохнула. Большой жбан с пивом, тарелка каши с кусками мяса, сыр, два больших куска хлеба.
После еще одного трагического вздоха пиво отправилось за окно, туда же полетел и рис с мясом. С трудом пережевывая сухой сыр с хлебом, Алекс мрачно думала: «Лучше быть живым параноиком, чем мертвым…. не параноиком».
Во рту пересохло, она отыскала в мешке почти пустую фляжку из сушеной тыквы и с наслаждением выпила. Потом посмотрела на дверь. Здесь не оказалось никакого запора. Осторожно отодвинула кровать от стены и, орудуя кинжалом, вырезала клин. Вставила его под дверь, теперь просто так ее открыть не получится.
Легла не раздеваясь. Спала Александра очень чутко, то и дело просыпаясь от малейшего шороха и бросая тревожные взгляды на окно. Когда на востоке появились первые признаки приближающейся зари, она стала собираться. Сложив полусухое белье в мешок и бросив сверху сапоги, Алекс в одних носках вышла в зал.
Никого, только где-то под полом тихо шебаршились крысы или мыши. Стараясь ступать ближе к стене, она поднялась на второй этаж. Тусклый свет фонаря осветил коридор с рядом дверей.
Александра тихо поскребла ногтями, прижала сложенные рупором ладони к щели у косяка и тихо позвала:
– Ю, проснись, Ю!
Опять поцарапала. Если никто не услышит, придется бить как следует. Она уже занесла кулак, как из-за двери раздался испуганный шепот:
– Кто там?
– Это я, Заш.
Дверь скрипнула, открывшись на дюйм. В свете фонаря испугом сверкнули глаза девочки.
– Буди Хаеру. Уходить надо. Быстро.
Выросшая на улицах Кутира Ю не стала задавать лишних вопросов. Кивнув, девочка прикрыла дверь.
Алекс присела на пол, привалившись спиной к стене. В комнате послышалось недовольное бормотание, потом шум шагов. Дверь распахнулась. Хмурая, заспанная Сайо в одной ночной рубашке смотрела на нее.
– Что случилось? – она приподняла фонарь.
– Сматываться надо, – коротко ответила Александра. – Чем скорее, тем лучше.
– Но я еще не расплатилась.
– Спуститесь в зал, я разбужу хозяев.
Немного выждав, она спустилась и, уже не заботясь о сохранении тишины, стала обуваться. Зашла на кухню, взяла с полки большой фонарь, заглянула в топку.
– Эй, кто-нибудь! – негромко сказала Александра, расшвыривая тлеющие угли. – Проснитесь! Мы уезжаем!
То ли говорила она слишком тихо, то ли спали здешние обитатели слишком крепко. Только когда Алекс уронила на пол сковородку, в коридоре послышались торопливые шаги.
– Почто так рано встал, красавчик? – зевая во весь рот, спросила его девушка в темно-серой шали, накинутой поверх грязной ночной рубашки.
– Уезжаем мы, – ответила Александра. – Чайку нам согрей да разбуди хозяина, расплатиться надо.
Девушка несколько секунд молча глядела на него, часто-часто моргая. На лестнице послышались голоса Сайо и Ю.
– Сейчас, – кивнула девица. – Сейчас.
– Вот и славно, – Алекс встала. – А я пойду пока осла запрягать.
Она подождала, пока на лестнице не послышался недовольный голос Сайо, и направилась в конюшню.
В темноте раздавался богатырский храп. Александра открыла настежь створку ворот. Петли пронзительно заскрипели. Послышалось недовольное бормотание.
