Сабуро попытался протиснуться, но чуть не застрял. Выругавшись, десятник пошел на склад. Несмотря на протесты Митино, приказал двум соратникам идти за ним.
Втроем они едва своротили массивный шкаф, и тут все увидели пролом в стене. Десятник в изнеможении прислонился к ней.
– Позови Митино.
Воин поклонился и побежал на склад. Писарь вылетел оттуда, как выпущенная из лука стрела.
Увидев дыру и аккуратно сложенные в сторонке кирпичи, чиновник оскалился.
– Проверь, что там, – приказал он одному из соратников. Десятник кивком подтвердил приказание.
Воин встал на четвереньки, сорвал тряпку, закрывавшую дырку изнутри, и сунул руку с факелом в пролом.
– Здесь комната и решетка, – сказал он, пролезая внутрь. – Подземный ход!
Глядя, как писарь становится на корточки, торопясь первым увидеть тайную комнату, Сабуро с трудом удержался от улыбки.
Он не торопился. Когда пыли на кирпичах поубавилось, десятник прополз и с помощью Уро поднялся на ноги. Узкая комната с заросшими паутиной углами, низким потолком и стеллажами вдоль стен оказалась перегорожена кованой решеткой. За ней чернел проем и спускавшиеся в темноту ступени.
Митино грязно выругался и плюнул на каменный пол. Десятник взглянул на двух воинов, безуспешно пытавшихся поднять решетку, и проговорил:
– Тут они и ушли.
Глава VII. Полоса неудач
Крестьянин с непроницаемым лицом выслушал корявый рассказ Сайо и с поклоном предложил ей сесть на телегу. Госпожа с благодарностью согласилась. Крестьянин отодвинул к краю два длинных сучковатых полена и почтительно помог ей устроиться на мешке с сеном. Александра с Тиной поплелись рядом по грязной зимней дороге. Бывшая посудомойка широко распахнутыми глазами разглядывала голый лес, небо с редкими облаками, серого ослика с уныло повисшими ушами, крестьянина в теплой куртке и войлочной шапке. Алекс видела, что мужик, назвавшийся Гильдом, подозрительно косится на нее, и решила на первой же остановке напомнить Тине об осторожности. Она понимала, что девушка впервые в жизни оказалась за пределами замка, но нельзя же так явно показывать это всем подряд.
Возчик оказался не из разговорчивых, поглядывая то на служанку, то на госпожу, он понукал уставшего ослика и старательно обходил затянутые ледком лужи.
Вдруг нога Тины попала в грязь, и сапог застрял. Она рванулась вперед и едва не упала. Сапог остался торчать посредине лужи. А девушка стояла на одной ноге и растерянно оглядывалась.
– Ой! – пискнула она, поджимая ступню в рваном носке.
Александра обошла повозку и одним движением вырвала несчастный сапог из цепких объятий раскисшего чернозема. Она помогла Тине выбраться на обочину.
– Великоваты сапожки? – усмехнулся возчик, глядя, как девушка обувается.
Алекс очень не понравилось выражение его лица. Кутаясь в плащ, Сайо назидательно проговорила:
– Все-таки лучше, чем босиком. Что дали, то и приходится носить. Я же говорила тебе, что нас обобрали разбойники. Хорошо еще, добрые люди помогли.
– Конечно, госпожа, – подобострастно поклонился крестьянин.
– Скажи, почтенный Гильд, долго еще до Госду? – спросила Александра.
Мужик окинул взглядом окрестности, почесал бороду и уверенно ответил:
– Еще два ли. К вечеру будем.
– Там есть постоялый двор? – задала вопрос Сайо.
– Есть, моя госпожа, – поклонился Гильд. – Мой земляк его держит с разрешения господина Охло. Он мужчина с понятием. Дорого не возьмет. Тебе, госпожа Кирибуцо, комнатка отыщется, а уж слуги и на конюшне переночуют.
Девушка чуть поморщилась и, увидев, что Тина уже обулась, приказала ей:
– Садись на повозку. А то ты то и дело будешь сапоги терять.
– Да, моя госпожа, – пролепетала служанка.
– Садись, красавица, – пригласил возчик. – Мой осел и не такой груз возил. Не смотри, что он старый, зато выносливый.
Расположиться рядом с госпожой девушка не решилась и присела сзади. Возчик легонько ударил ослика, и повозка покатилась. Александра в три прыжка нагнала ее.
– Наверное, из-за того, что сегун соратников на войну увел, разбойники так распоясались, – внезапно сказал мужик, обращаясь к ней.
– Их и раньше много было, – возразила Алекс. – Про Косого Носо слышал?
Гильд важно кивнул клочковатой бородой.
– Еще бы! Знаменитый атаман! Его шайка по всему сегунату купцов потрошила. Даже на деревни нападал.
– Зачем? – вступила в разговор Сайо. – Что можно взять у бедных крестьян?
– Так ведь ратники тоже люди, моя госпожа, – крякнул крестьянин. – Есть, пить хотят. Рис брали, свиней, кур. Ну и девок, само собой. Говорят, сегун ему прощение выписал, – проговорил возчик.
И опять его слова не понравились Александре.
– Наш господин сам знает, кого наказывать, кого награждать, – сказала она.
Внезапно колесо повозки с шумом провалилось в глубокую колдобину. Сайо едва успела схватиться за край повозки, а Тина не удержалась и упала лицом в грязь.
– Ах ты, скотина серая! – вскричал мужик и, присев, всплеснул руками. – Куда тебя демоны понесли! Ведь по самую ось засели.
Служанка быстро вскочила, вытерла рукавом лицо и помогла Сайо перебраться на обочину.
Александра подошла поближе.
– Помоги, парень, – попросил Гильд. – Приподними, а я палку просуну.
Он взял одно из поленьев и отступил в сторону.
Алекс поудобнее схватилась за край телеги и, присев, рванула ее вверх. Возчик резко взмахнул палкой, и в голове Александры разорвалась бомба, погружая сознание в темноту.
Очнувшись, она увидела прямо перед глазами сухие листья и пожухлую траву. «Почему я лежу на земле?» – удивилась Алекс, пробуя встать. Тут же заведенные назад руки пронзила острая боль.
– Не рыпайся! – грубо зарычал незнакомый голос. – Больнее будет.
– Алекс! – завизжала Тина.
Александра с трудом повернула голову и увидела, как бывшая посудомойка разъяренной кошкой бросилась на возчика. Мужик встретил ее сильным ударом в грудь. Легкое тело отнесло на несколько шагов. Девушка запнулась и упала, раскинув руки.
– Ты, госпожа, даже не думай, – предупредил Сайо возчик, крепко затягивая ремни на кистях Алекса. – А то и тебя свяжу. Я сразу смекнул, кто ты, – продолжал Гильд. – Когда уезжал из замка, соратники всю телегу обнюхали, беглую преступницу искали.
Не слушая его, девушка бросилась к Тине. Бывшая посудомойка смотрела на нее широко раскрытыми глазами, в которых плескалась боль.
– Госпожа, – тихо прошептала она. – Госпожа… Умираю я…
