Не выдержав, она тихонько подошла к насесту.
– Алекс, ты чего? – с тревогой зашептала Сайо, не понимая его действий.
– Цып-цып, – замурлыкала Александра, проводя ладошкой по взъерошенным перьям ближайшей курочки.
– Ко-ко-ко, – заворчала птичка, высунув из-под крыла украшенную раздвоенным гребнем голову.
С ловкостью ласки Алекс свернула ей шею, сунула в сумку и оглянулась. Девушка прыснула.
– Уходим! – буркнула Александра, прикрывая дверь скотного двора.
Они беспрепятственно вышли за ворота. По деревне шли молча, торопясь как можно скорее покинуть негостеприимное место. Когда беглецы проходили мимо последнего дома, окруженного поваленным забором, где-то хрипло прокукарекал петух.
– Бежим, – буркнула Алекс, закидывая сумку на плечо. Сайо согласно кивнула и, подобрав полы платья, побежала вслед за ней. Громко топая тяжелыми сапогами, они мчались по замерзшему чернозему, а в спину им неслись петушиные голоса, радостно приветствовавшие новый день. Вбежав в неглубокую лощину Александра остановилась, переводя дух. Подбежала Сайо и, чтобы не упасть, ухватилась за её плечо.
– С километр отмахали, – пробормотала она, поддерживая жадно хватавшую ртом воздух девушку.
– Что? – спросила Сайо, вытирая рот. – Чего отмахали?
– Далеко, говорю, ушли, – отмахнулась Алекс и озабоченно спросила: – Может, отдохнем.
– В лесу, – покачала головой девушка.
– Как знаешь, – пожала плечами Александра и, взяв ее под локоть, зашагала дальше.
На востоке показались первые, робкие признаки зари, когда беглецы достигли леса. Сайо отдышалась, но не торопилась отпускать ее руку.
– Алекс, – проговорила она озабоченно. – Нас второй раз чуть не поймали! Почему?
Александра переложила ремень сумки на левое плечо и, вспомнив одно из любимых выражений отца, ответила:
– У всех бывает полоса неудач.
Часть вторая. Нокаут
Пролог. 19 день месяца Карпа, 966 год Сына Неба
Он еще никогда не видел такого огромного пепелища. Цветущий город превратился в большое черное пятно, среди которого поднимались обгорелые остатки кирпичных стен богатых домов. В кое-где уцелевших садах бродили кони дарийцев и стояли их шатры, дымились костры, слышались крики и смех, долетавший даже на верхушку главной башни.
А вот пригород, отделенный от квартала знати старым рвом со стоячей водой, мало пострадал от чудовищного пожара. Но сейчас там творилось что-то непонятное. Толпы людей ломали дома и лавки, пыль стояла столбом, мелькал черный дым, слышались звонкие удары металла о металл. Многочисленные отряды рабов под охраной всадников засыпали овраги и ломали уцелевшие здания в городе.
– Что они делают? – удивленно спросил Хайдаро у старшего соратника.
Седой воин пожал плечами.
– Не знаю, господин. Возможно, расчищают площадки для своих камнеметов.
– Мой господин, неужели ты веришь, что варвары в самом деле разрушили стены Нагаси? – насмешливо спросил кто-то из свиты сегуна.
– Я знаю, что крепость взята, – презрительно ответил военачальник, даже не взглянув на говорившего.
– Просто Цурико оказался предателем и открыл ворота варварам! – отозвался придворный. – А те, кто сумел удрать, придумали эту сказочку про великанские камнеметы, чтобы скрыть измену и свою трусость!
– Я знаю этих людей и верю им! – огрызнулся старший соратник.
Свита гневно зашумела. Послышались смешки и ядовитые замечания. Старший соратник злобно сверкнул глазами, глядя на это сборище разряженных павлинов, и его рука, лежавшая на рукоятке меча, побелела от напряжения.
От криков голова Хайдаро закружилась, и он чуть не упал, вовремя опершись на руку верного оруженосца.
– Замолчите, господа! – вскричал юноша. – Неужели не видите, что наш сегун еще не оправился от раны!
Пристыженные спорщики замолчали.
– Благодарю тебя, Анамо-сей, – поблагодарил его Хайдаро. – Проводи меня в комнату, мне нужно отдохнуть.
Подхваченный с другой стороны кем-то из телохранителей сегун стал медленно спускаться с башни. Вслед за ним спустилась и свита, а старший соратник продолжал внимательно наблюдать за суетящимися варварами, стараясь понять, что же задумал враг на этот раз. Его внимание привлекла группа пленных, толпившихся на расстоянии чуть большем, чем полет стрелы. Он долго не мог понять, чем они заняты. Над головами рабов густым облаком висели пыль и пепел. Лишь как следует приглядевшись, военачальник понял, что они наполняют золой большие мешки. С тревогой оглядевшись, старший соратник заметил еще несколько таких отрядов и большое число аккуратно уложенных штабелями мешков.
По узкой лестнице Хайдаро спустился в коридор. Внешне в этой части замка мало что изменилось. Так же висят на стенах картины на бумаге и шелке. Из тех, которым не нашлось места в жилых комнатах. Стоят лакированные шкафчики, с которых заботливые слуги каждое утро тщательно стирают пыль. Только вместо солнечного света теперь горят светильники, а окна закрыты прочными ставнями с узкими бойницами, да у спальни застыли изваяниями не два, а четверо часовых. Телохранитель распахнул дверь и остался на пороге, поклоном провожая владыку. Сегун тяжело сел на кровать. Юный оруженосец заботливо помог ему разоблачиться и вопросительно посмотрел на господина. Тепло улыбнувшись, Хайдаро проговорил:
– Я слишком устал, дорогой.
– Набирайся сил, мой господин, – молодой человек поклонился и легко поцеловал сегуна в мускулистое плечо. – Я буду ждать.
Юноша вышел. Хайдаро опустил голову на подушку и первый раз позволил себе застонать от боли. В просторной комнате царил полумрак. Бело-синий шелк, которым были обтянуты стены, картины и безделушки создавали то неповторимое ощущение уюта, которое он так любил. В зеркале, висевшем напротив кровати, отражался тусклый свет масляных светильников, наполнявших спальню ароматом свежих роз, и его изможденное лицо на фоне шелка. Сегун скривился. Рана, полученная им в битве, оказалась на удивление болезненной. Хайдаро поежился, вспомнив, как отступавшие в панике варвары вдруг развернули коней и обрушились на его воинов, а с флангов ударили свежие тысячи орущих всадников. Тогда ему лишь чудом удалось избежать гибели. Верные телохранители своими жизнями дали возможность сегуну с приближенными скрыться в замке. Он с тревогой прижал ладонь к повязке на боку. Казалось, что в ране колотят маленькие молоточки. Его стало знобить. Хайдаро взял со столика стакан с зельем и, морщась от горечи, выпил противный отвар, приготовленный из джангарских трав. Боль постепенно отступила, в голове на миг прояснилось, он даже подумал, не позвать ли ему оруженосца, но тут веки раненого налились свинцом, и он заснул с глупой улыбкой на пухлых губах.
Старший соратник заканчивал ужин в кругу семьи, когда в коридоре послышался шум и в комнату вошел встревоженный сотник.
