– Тебе и не жеребца покупать, – проворчала старуха, недовольная тем, что ее прервали.
– С ослом можно в лес вернуться и вещи захватить, – продолжила она, разминая тесто. – Только тогда и идите в гостиницу. А уж брать тележку или верхом ехать, госпожа, решай сама. Из Софеда идти лучше с купеческим караваном. Меньше внимания привлечешь, да и охрана у купцов поможет от разбойников отбиться…
Хозяйка подробно рассказала о дороге на Ивар.
– В Кутир-но-Канаго полно кабаков да публичных домов. Там держи ухо востро. И за парнем своим приглядывай. Не то там всякие ловкачи есть.
– Что же там со мной могут сделать, почтенная? – спросил Алекс, откладывая точило.
– Да что угодно! – огрызнулась Нянька. – Напоить могут, в игру втянуть, девчонку посмазливее подсунуть.
«Ну, это вряд ли», – с непонятным чувством подумала Сайо, презрительно скривив губы.
– На какие еще приманки мужиков ловят? – спросила хозяйка и сама ответила: – Игра, вино да девки продажные.
– Ох, права ты, почтенная, – покачал отросшей шевелюрой парень. – Это ж женщин го… боги сотворили из одного ума да красоты писаной. Уж вас ни на что не поймаешь! Любую ловушку за кил… сто ли разглядите!
– Ты бы помолчал, когда старшие разговаривают! – рявкнула старуха. – Уважение иметь должен. В моем дома живешь!
«Вот этого говорить было не нужно», – с тревогой подумала девушка. Ожидая, что уж сейчас-то ее спутник точно укажет старухе ее место. Но молодой человек промолчал. Встал, со стуком вложил в ножны кинжал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Зря ты так, почтенная, – проговорила Сайо. – Парень пошутить хотел.
– В болоте я видела таких шутников, – проворчала бабка, отворачиваясь.
Девушка в тайне надеялась, что уж сейчас-то Алекс не оставит без ответа оскорбление, нанесенное простолюдинкой. Но к ее огромному разочарованию, парень вернулся и как ни в чем не бывало уселся в темном углу, привалившись спиной к стене, закрыл глаза.
Хозяйка продолжила давать указания.
– В Кутире лучше всего остановиться в гостинице «Седой волк». Там поспокойнее, хотя и дороговато.
Она еще долго рассказывала: как лучше добраться до Ивара и где собираются хозяева и лоцманы судов, курсирующих по реке.
Алекс за весь день больше не проронил ни слова.
Утром, выйдя из дома, Сайо замерла, пораженная открывшейся картиной. Ночью ударил мороз. И теперь вода замерзла на деревьях, надев на каждую веточку хрустальную одежду, сверкавшую под яркими лучами солнца. Отзываясь на легкую ласку ветра, деревья тонко звенели, подобно нежным серебряным колокольчикам.
– Как красиво, – не выдержав, пробормотала девушка.
Послышался тупой удар, она огляделась. Алекс в одной рубашке ожесточенно стучал дубинками по чурбаку, негромко повторяя свое любимое заклинание.
Справив утренние дела, Сайо тихо подошла к нему и встала чуть в стороне. Глаза парня горели яростью, а от бедного полена, подвешенного за веревку к ветке дерева, летели щепки. С треском обломилась одна из палок. Молодой человек вытер пот и только тут заметил наблюдавшую за ним девушку.
– Доброе утро, госпожа, – буркнул он, сбрасывая рубаху.
– Через два дня мы уйдем, – проговорила она, глядя, как тот умывается, сам себе поливая из ведра.
– Как прикажешь, госпожа.
Девушка дернула плечом и, поджав губы, ушла в дом.
Весь день Нянька и Сайо перебирали тряпье, выбирая подходящую одежду. К сожалению, ничего лучше старого платья девушки так подобрать и не удалось, несмотря на то что после стирки оно оказалось сильно помятым.
– Я дам тебе плащ, госпожа, – утешала девушку хозяйка. – Под ним не так заметно будет. А уж потом купишь себе новую одежду.
Хорошо хоть, с нижним бельем проблем не оказалось. Нашлись две рубахи и даже короткие теплые штанишки. Все чистое, лишь сильно дырявое. Но у запасливой хозяйки нашлись и нитки с иголкой. Вот только глаз плохо видел. Пришлось Сайо самой штопать свою одежду.
Умильно глядя на нее, старуха хлюпала носом и делилась планами:
– Вот провожу вас, отдохну и начну готовиться.
– К чему, почтенная? – спросила девушка, чтобы поддержать разговор.
– Так у меня в конце зимы самая страда начнется, – ответила Нянька. – Яд стану добывать, настойки ставить, кожу снимать.
– А почему в конце зимы? – удивилась Сайо.
– После зимней спячки у них самый лучший яд, – стала объяснять хозяйка. – Тут главное не опоздать, чтобы они просыпаться не стали, но и не торопиться, а то сухого яда много не добудешь. Все делать нужно быстро. А у меня уж и силы нет, да и глаз не тот.
Она вздохнула.
– Ну, да господин наш Охло не забыл про меня. Дочку помогать пришлет. Я пятнадцать лет не видела свою девочку.
Нянька всхлипнула и вытерла слезящийся глаз.
– Жаль только, внука так и не увижу. Не пустит он его с матерью. Чтобы не убежала ненароком…
Она вдруг отвернулась и заплакала.
Сайо молча продолжала шить, накладывая стежок за стежком на застиранную ткань.
Плакала хозяйка долго. Алексу одному пришлось идти за рыбой. К его возвращению Нянька пришла в себя и встретила парня привычным ворчанием.
– Уж если взялся чистить, то делай это как следует, – бормотала она, разглядывая очередную рыбину. – Руки у тебя не из того места растут. Все за тебя переделывать приходится!
Молодой человек промолчал, взял топор и ушел рубить дрова.
– Ну что за парень?! – брезгливо сморщилась старуха. – Может, он монах? Или евнух какой?
– Вот уж не знаю, – фыркнула Сайо. – Только он пятерых воинов убил.
– Ты сама видела, госпожа? – недоверчиво спросила Нянька.
– Двоих – на моих глазах, – подтвердила девушка. – Троих я видела уже мертвыми.
– Если бы кто другой сказал, ни за что бы не поверила, – покачала головой старуха.
Но в этот день Алекса она больше не задевала.
Утром чуть свет Нянька погнала его за водой. В печке булькало, распространяя противный аромат какого-то варева. Парень поставил ведра и, поморщившись, вышел, прихватив дубовый сук, из которого он старательно выстругивал дубинку.
Сайо привычно сидела на постели, обхватив колени руками.
Нянька перебирала посуду на многочисленных полках.
– Ага! – чуть громче проговорила она. – Нашлась пропажа.
В руках старуха держала глиняную бутылочку с залитым воском горлышком.
– Теперь мы тебе такие волосы сделаем! – обратилась она к девушке. – Черные, как вороново крыло.
Та взглянула на свои русые пряди и с сожалением вздохнула.
