— Говори!
— Госпожа, — проблеял молодой человек, кланяясь и пряча испуганные глаза. — Я шел от храма Себера и видел толпу у дома господина Тусета. Люди говорят, что он колдун…
— Что ты делал в храме Себера? — прервала его Анукрис. Как жена младшего писца храма Сета, она недолюбливала друге храмы.
— Мерисид приказала принести свежего лука, — пояснил слуга. — А все лавки у храма Сета были закрыты. Вот я и пошел…
Он замолчал, отведя глаза и втянув голову в плечи.
— Что дальше?
— Ничего, госпожа, — затряс лохматой головой слуга. — Я сказал только то, что слышал на улице.
— Ступай, — махнула рукой Анукрис. — Мерисид, сходи в дом Тусета и узнай, что же там произошло на самом деле!
— Да, госпожа.
Женщина быстро ушла.
Молодая госпожа, вспомнив о своих обязанностях, сходила на кухню, где отдала необходимые распоряжения кухарке, проверила птичник, навестила слуг, занятых работами в саду. И только после этого, сгорая от нетерпения, поднялась на веранду.
Солнце полыхало вовсю, но на улице то тут, то там собирались люди, о чем-то возбужденно переговариваясь. Даже с такого расстояния Анукрис кожей ощущала враждебные взгляды, когда кое-кто из них стал показывать на неё пальцами, молодая женщина, на всякий случай, спустилась в сад.
Пройдя мимо сразу замолчавших слуг, она уселась под деревом и, сгорая от нетерпения, принялась дожидаться возвращения Мерисид, нервно комкая в руках платок. Она уже стала его рвать, когда у входа в сад мелькнуло белое платье старшей служанки. Госпожа встала и почти побежала ей на встречу.
Одного взгляда на её лицо оказалось достаточно.
— Не может быть?! — только и смогла произнести Анукрис, прислонившись спиной к колонне.
— В доме нашли колдовские вещи! — вытаращив зеленые глаза, жарко шептала Мерисид. — И сандалии Джедефраа в крови!
— Что?! — словно очнувшись, вскричала госпожа. — Как они там оказались?
— Не знаю, — развела руками служанка, жалобно звякнув браслетами. — Говорят, выкрал, когда ходил к нему домой два дня назад. Помнишь?
— Тогда Джедефраа отпустил тебя из храма, — кивнула Анукрис и нахмурилась. — Но разве он их крал?
— Конечно, нет! — фыркнула Мерисид. — У него даже сумки с собой не было. В чем бы он их нес?!
— Тогда почему ты не скажешь… — начала молодая хозяйка.
Бывшая танцовщица крепко схватила её за руку.
— Кому?! Тусета обвинил сам Сетиер в присутствии главного инспектора, Моотфу и всех жрецов! Кто станет меня слушать?!
— Но нужно же что-то делать?! — беспомощно проговорила Анкурис, и губы её дрогнули. — Его же казнят! Бросят крокодилам.
— Ты о себе подумай! — Мерисид грубо тряхнула её за руку. — И обо мне.
— Что ты говоришь? — не поняла госпожа.
Но не успела получить разъяснения. Раздался громкий стук в ворота и требовательный голос Небраа.
Женщины переглянулись.
— Лучше ему не видеть нас вместе, — проговорила Анукрис. — Иди.
— Я посмотрю, как чистят канаву, — тряхнула париком Мерисид и исчезла в саду.
Во двор вошел хозяин дома, а за ним ввалились мождеи во главе с Моотфу и двое жрецов.
— Что случилось, мой господин и муж? — самым любезным тоном спросила супруга. — Ты не предупредил, что у нас будет столько гостей.
Не обращая на неё никакого внимания, стражники растекались по усадьбе, как тараканы по грязной тарелке.
— Опять будете искать Алекса? — усмехнулась Анкурис. — Его здесь нет.
— Заткнись женщина! — буркнул Моотфу, проходя мимо и задевая её плечом.
— Небраа! — вскричала супруга, с трудом сохранив равновесие. — Что случилось?
— Тебе лучше помолчать, — дрогнувшим голосом проговорил супруг. — Проводи мудрецов в комнату, где ночевал Тусет.
— Да что случилось?
— Ты плохо слышишь, женщина? — грозно спросил жрец-чтец.
— Прошу простить, мудрецы, — поклонилась Анукрис. — Пойдемте.
Анукрис с возрастающим раздражением смотрела, как мождеи разбрасывают по комнате заботливо уложенные вещи.
— Не твое, и не бросай! — не выдержала она, когда стражник швырнул на пол широкое ожерелье из цветного стекла, нефрита и ляпис-лазури.
Но смуглокожий здоровяк и ухом не повел. Грубо тряхнув сложенную рубаху, он, не глядя, бросил её за спину.
— Да как ты смеешь, негодяй! — крикнула Анукрис, поймав летевший ей в лицо ком.
Мождей обернулся, глаза его гневно сверкнули, губы приподнялись, обнажая ослепительно белые зубы.
— Не забывайте, что мы в доме уважаемого Небраа, — сурово напомнил жрец-чтец.
Стражник отвернулся, вдвоем с товарищем они просто перевернули сундук. Со звоном покатился по каменному полу тоненький серебряный браслет.
Жрец-чтец поймал его и протянул женщине.
— Спасибо, мудрец, — поблагодарила Анукрис.
Но тот не удостоил её даже взгляда.
После сундука перевернули постель, сбросив на пол простыни и циновки.
Хозяйка закусила губы, когда мождей, гнусно ухмыльнувшись, разрезал кинжалом подушку и вытряхнул свалявшуюся шерсть.
В комнату вошел хмурый Моотфу, перемазанный паутиной и гусиным пухом.
— Ничего нет, мудрецы, — проговорил он, сдувая с губ прилипшее перышко. Везде лазили, смотрели лучше, чем в прошлый раз.
Жрец-чтец надменно посмотрел на Анукрис и кивком головы указал на дверь.
Молодая женщина вспыхнула, но, не желая ссориться, вышла в главный зал.
Небраа полулежал на столе, уронив голову на сложенные руки. Его жирные, лоснившиеся от пота плечи вздрагивали. Анукрис стало противно. Не подходя к нему, она встала за колонной, скрестив руки на груди.
В коридоре послышался громкий голос старшего мождея.
Небраа поднял заплаканное лицо и тут же вскочил как нашкодивший мальчишка перед отцом. Моотфу с подчиненными прошли мимо, не сказав ни слова, а жрец-чтец задержался, небрежным движением поманив хозяина дома.
Небраа подбежал, и не только склонился в глубоком поклоне, едва не касаясь париком пола, но вцепившись в руку жреца, стал осыпать её поцелуями, бормоча что-то бессвязное.
Глуповатое лицо служителя Сета расплылось в довольной улыбке, он поощрительно похлопал младшего писаря по плечу, наклонился к уху и что-то прошептал, бросив неприязненный взгляд в сторону Анукрис.
Небраа быстро-быстро закивал, подхватив жреца под локоть, и пошел провожать.
«Слизняк, — морщась как от зубной боли, подумала молодая женщина. — Хуже евнуха. Мокрица, плесень, а не человек».
