— Молчи! — вскричал мужчина. — Никогда не произноси это имя в моем доме!
— Он же твой брат! — растерялась женщина.
— У меня нет брата! — наклонившись вперед и упираясь руками о стол, проорал Небраа. — Больше нет! Есть преступник, колдун и убийца!
Опасаясь, что он вновь пустит в ход кулаки, Анукрис проворно встала и отскочила в сторону.
— Хорошо, хорошо! Как хочешь. Твой… родственник!
— Опять!!! — он попытался дотянуться до супруги, но та ловко увернулась.
— Не родственник! — крикнула она, спрятавшись за колонну. — Просто сосед! И так не нравится? Да зови ты, как хочешь!
Подтвердив свое доминирующее положение, Небраа поправил юбку, сползавшую с круглого живота, и приказал подавать ужин.
Вареная с травами молодая говядина таяла во рту. Анукрис скромно обсасывала ребрышки, искоса поглядывая на мужа. Какое-то время тот насыщался молча, запивая еду огромным количеством пива. Постепенно мужчина пришел в благодушное настроение, и его захмелевшая душа срочно потребовала общения.
— Первый пророк сам пригласил меня на праздник! Понимаешь, как он меня ценит?
— Понимаю, — отмахнулась супруга, продолжая гадать: «Куда же могла деться Мерисид?»
— Ничего ты не понимаешь! — Небраа знаком потребовал еще пива. — Он даже не упрекнул меня бр… Этим убийцей!
Внезапно его мысль вновь сделала причудливый зигзаг.
— Там были только жрецы с женами и я! Единственный из писцов! Теперь ты поняла, какую честь оказал мне господин Сетиер!
— Очень большую, — охотно согласилась Анукрис, не желая спорить с пьяницей.
— Да что ты можешь знать, дура! — Небраа пьяно махнул рукой. — С тобой в приличной компании и показаться то стыдно.
Молодая женщина до боли сжала кулаки. Прислуживавшая за столом Самхия с тревогой смотрела на госпожу, щеки которой покраснели, а в глазах горела ненависть. Анукрис выдохнула и сама налила себе пива.
— А где Мерисид? — вдруг вытаращил маленькие красные глазки Небраа. — Я желаю сегодня спать с ней!
И он игриво засмеялся.
— Где у нас красавица Мерисисд? Твой господин тебя жлалает!
«У тебя и у трезвого то «жлалание» не велико, — брезгливо подумала Анукрис. — Зачем она тебе пьяному?»
А вслух мягко сказала, стараясь успокоить разбушевавшегося супруга:
— Скоро придет.
Не тут то было!
— Где моя милая Мерисид! — во весь голос заорал Небраа, делая попытку встать со стула. — Где радость моих…
Он мокро плюхнулся ягодицами на жалобно треснувший стул и посмотрел на жену. Зрачки у него стали маленькие, как просяные зернышки, и в них поднималась волна безумия.
— Вы её от меня спрятали! От меня!!!
Небраа все же вскочил, но тут же тяжело грохнулся на пол и выблевал пережеванное мясо. Остро запахло кислятиной. Повозившись, младший писец захрапел. Слуги вытерли зловонную лужу, с трудом отволокли бесчувственную тушу в спальню, где тяжело бросили на кровать.
— Где же ты, моя Мерисид, — причмокивая губами, пробормотал хозяин дома, поворачиваясь на бок.
«Я бы тоже очень хотела это знать», — подумала Анукрис, прикрывая дверь.
Бывшая танцовщица сидела, прижавшись спиной к прохладному камню необычного черно-красного цвета. Несколько глыб лежали на дне корабля вперемешку с обвязанными веревками тюками. Как на большинстве судов-зерновозов, перевозивших пшеницу из Келлуана в Нидос, палубы у него не было. Только на носу и корме имелись небольшие дощатые площадки.
Чтобы избавиться от лишних вопросов, Мерисид притворилась спящей. Крепко обняв корзину, она преклонила голову на крышку и тихо посапывала, наблюдая за матросами из-под полуприкрытых ресниц, чутко прислушиваясь к долетавшим до неё обрывкам разговоров.
Сопровождавший груз писец тихо спросил капитана:
— Вы что шлюху в Абидосе взяли?
— Нет, — ответил тот. — Это паломница. Хочет принести жертву Гебу в Бухене.
— Почему одна?
— Говорит, отстала, другие будут ждать её на месте.
— Красивая.
— Ничего, — согласился Хафмин. — Только старовата больно.
«Сам ты старый козел!» — подумала Мерисид, прикрывая глаза. Незаметно для себя она задремала, резко проснувшись от громких звуков.
Женщина подумала, что корабль тонет, и надо спасаться, но оказалось, что капитан затянул хвалебный гимн Лауму. Матросы охотно поддержали, и бывшей храмовой танцовщице стоило большого труда не скривиться, таким противным показалось их пение.
Внезапно она почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Чуть повернула голову и встретилась с глазами низенького толстяка, с которым разговаривала на берегу в Абидосе.
Матрос усмехнулся. Мерисид сделала вид, будто только что проснулась.
— Долго еще до Бухена?
— Долго, красавица, — пропищал матрос. — Спи.
Женщина достала из корзины черствую лепешку, разломила, протянув вторую половину толстяку.
Тот взял, не прекращая ворочать веслом.
— Гляди! — осклабился другой матрос, крепкий седой старик с криво торчавшим изо рта зубом. — Наш Мотиер пассажирке приглянулся!
— Не угощай его, красавица! — крикнул кто-то от другого борта. — Он женщин не любит, больше по мальчикам!
Матросы засмеялись. Даже капитан хохотал, держась рукой за рулевое весло. Только писец чуть скривил губы в легкой усмешке.
— От меня тебе больше удовольствия будет! — скалился кривозубый старик.
— Да у тебя давно все зубы выпали, — отозвался еще один матрос. — Чем будешь кусать такое яблочко!
— Найду! — крикнул обиженный старик. — Мой зуб побольше твоего будет!
«Все как всегда, — подумала Мерисид. — Мужчины как павлины. Стоит только женщине слово сказать, сразу перья распустят, и давай мериться, у кого красивее».
Она повозилась, разминая затекшие от долгого сидения мышцы, и вновь попробовала задремать. Внезапно женщина услышала громкий крик капитана.
— Весла!
И корабль резко замедлил свой ход.
— Хочешь пива? — раздался писклявый голос.
Толстяк стоял возле нее и держал в руке большой глиняный кувшин, заткнутый пучком травы.
— Сегодня жарко, а пиво еще осталось.
Он протянул ей долбленую деревянную миску.
— На реке еще не так, — улыбнулась Мерисид. — Вот в городе там сейчас дышать нечем.
Она неудачно отставила корзинку, так что та чуть не опрокинулась. Матрос вовремя подхватил её за край и поставил прямо.
