Мерисид затравлено оглянулась.
— Я никого не грабила!
— Откуда же у тебя такое богатство? — усмехнулся писец, раскачивая в руке серебряный светильник в виде вставшей на хвост кобры.
— Я… Я нашла! — вскричала Мерисид.
Матросы дружно заржали. Капитан широко улыбнулся, демонстрируя большие черно-желтые зубы.
— Ты нам подскажи, где такие штуки валяются! — крикнул кто-то, и смех, начавший стихать, вспыхнул с новой силой.
— Нам придется вернуться и передать тебя мождеям Абидоса, — вздохнул писец, разглядывая широкий золотой браслет. — Им будешь свои сказки рассказывать.
— Нет! — крикнула Мерисид. — Не надо!
Она встала на колени.
— Не надо! Умоляю. Отпустите меня! Пожалуйста! Я все, что хотите, сделаю!
— Тогда тебе придется очень постараться, — усмехнулся Джедефтам, развязывая пояс.
Они измывались над ней всю ночь. Хорошо, еще не все матросы приняли участие в этом групповом изнасиловании. Мерисид в кровь искусала себе губы, чтобы не заорать и не привлечь внимание жителей рыбацкой деревушки. Но это были не крики страсти, или даже боли. В нескольких шагах натешившие свой блуд мужчины делили её богатство, уничтожали её будущее, втаптывая в грязь надежду на новую счастливую жизнь. Осознание этого огнем жгло сознание женщины, заставляя корчиться в муках и давить горевший в груди дикий, звериный вопль. Разум Мерисид словно остекленел. По подбородку струилась кровь, а она, не моргая, смотрела, как капитан деловито копается в куче драгоценностей, выбирая себе самые дорогие вещи.
Женщина пришла в себя только на рассвете. Толстяк Мотиер принес и бросил рядом с ней корзинку.
— Твое счастье, что у нас в Канобе не очень почитают Сета. А то бы каменоломен тебе не миновать, воровка.
Мерисид со стоном села, оправила юбку. Матросы оттолкнули корабль от берега, помогли приятелю взобраться на борт и замахали руками, крича какую-то похабщину.
На судне развернули парус, а на тропинке в деревню показались рыбаки. Бывшая танцовщица и неудавшаяся невеста, подхватив корзину с тряпьем, держась за низ живота, скользнула в кусты. Там на крошечной полянке веревки, опутавшие чувства Мерисид, наконец, лопнули. Женщина повалилась на землю и громко в голос завыла, царапая землю скрюченными пальцами и вырывая зубами траву. Все, теперь её жизнь кончена! Старая, без денег, она никому не нужно! Мерисид корчилась, рвала короткие волосы на голове и царапала сломанными ногтями грудь. «Почти пятьдесят дебенов! Боги и демоны! Все кончено! Теперь ей только в Лаум крокодилам на корм! Сволочи! Гады! Что я им сделала?!»
Приступ истерики высосал остатки сил. Невидящим взглядом женщина смотрела, как у неё перед глазами два больших черно-рыжих муравья куда-то тащили толстую зеленую гусеницу.
«Небраа, — вдруг подумала Мерисид. — Только туда я могу еще идти. А как же Анукрис?» Женщина чуть усмехнулась, распухшими губами: «Куда эта дурочка денется? Попробует вякнуть, я её ненаглядного мальчика мождеям продам!»
Она с трудом поднялась на ноги, брезгливо отряхнула с юбки траву, потом взглянула на свои перепачканные землей руки: «Надо умыться и идти в Абидос».
Мужчина внимательно выслушал собеседника.
— Не слишком ли много условий? — спросил он, хмурясь.
Ночью, да еще в тени деревьев черты расплывались у него перед глазами.
— Вы соглашались с этим, господин, когда просили нашей помощи, — хрипло ответил Убисту. — В устранении Тусета.
— Но он еще жив!
— Это ненадолго. Келл-номарх не помилует колдуна. Или вы считаете по-другому?
— Согласен.
— Так как же быть с Книгой?
— Да я и не отказываюсь! — мужчина поежился. — Но не сейчас.
— Мы готовы подождать, но не долго, — проговорил Убисту. В темноте прозвучал тихий смешок.
— А то, что жрец жив, даже лучше. Пусть сполна выпьет чашу мук и страданий до тех пор, пока его ничтожная жизнь не оборвется в клыках безмозглой водной твари!
— Но Небраа то вам зачем? Он глуп, безобиден и труслив.
— Прекрасные качества, — согласился с собеседником убийца. — Но он лишь средство. Цель — душа Тусета, которой не должно быть покоя и после смерти!
— Для строителей «Царства чистого разума» вы слишком эмоциональны, — не скрывая иронии, проговорил мужчина, откидываясь на спинку кресла.
— Это не месть, — возразил Убисту и, не скрывая угрозы, продолжил. — Всего лишь предупреждение. Те, кто становится у нас на пути или решится обмануть нас, должны помнить, что любое преступление против нас неизбежно влечет за собой наказание!
Глава III. Переполох
— Какой из этих сюрпризов является самым сногсшибательным? — спрашиваю я.
Джоан Кэтлин Роулинг
Гарри Поттер и Дары смерти
Анукрис опять встала ни свет ни заря, быстро запахнула юбку и вышла в темный коридор. Слуги спали вповалку на полу обеденного зала. Такой порядок сохранился со времен прошлых хозяев дома и Небраа пока не хотел его менять, а молодая госпожа тем более.
Пройдя на цыпочках вдоль стены, она вышла из дома и заторопилась к воротам, где палкой разбудила мирно похрапывавшего привратника.
— Опять дерешься! — взвыл слуга, вскакивая с лежанки, но тут же смутился, узнав хозяйку. — Простите, госпожа. Я думал это Мерисид.
— Она вернулась? — обрадовалась Анукрис.
— Нет, госпожа, — замотал головой Гебмос. — Как ушла вчера до восхода, так я её больше не видел.
— Она что-нибудь сказала?
— Что вы велели купить ей краски, — ответил слуга.
— Будешь спать ночью, прикажу выпороть, — пригрозила хозяйка. — Залезут какие-нибудь придурки и дом подожгут. Понял, сурок ленивый?
— Да, госпожа, — вздохнув, поклонился привратник.
«Если её поймали, почему не пришли за мной?» — с недоумением думала Анукрис, возвращаясь в дом. Её шаги разбудили Самхию. Служанка встревожено засуетилась. Но госпожа только махнула рукой и скрылась в своей спальне.
Усевшись на кровать, молодая женщина машинально разгладила складки на юбке. В Нидосе она могла заподозрить грабителей или налетчиков, перехвативших служанку с сокровищами Алекса. Но в спокойном Келлуане убийства случаются очень редко и дают почву для разговоров не на один год. Значит, скорее всего, Мерисид сбежала, прихватив чужое золото.
«Вот гадина! — с неожиданной злобой подумала Анукрис. — А еще подругой называлась!»
От гнева и горького разочарования захотелось кого-нибудь ударить, что-нибудь разбить или, в крайнем случае, на кого-нибудь наорать от души.
И тут как раз в комнату робко заглянула Самхия. Госпожа набрала в грудь побольше воздуха, но вдруг внезапно успокоилась и, кивнув, пошла вслед за ней в ванную.
