— Ах, господин! — вскричал Осирнеб. — Для тебя все, что хочешь! Ты же спас меня от каменоломен.
— Не хвали меня, — польщено отозвался рэп. — Я лишь выполнял свой долг перед живым богом.
— Жизнь, здоровье, сила, — хором проговорили все трое.
Рэп Джедефайх и мождей Зесгорн уселись на расстеленной в тени циновке, попивая пиво и заедая изюмом. Пока жарилась обещанная утка, супруга хозяина, спросив разрешения, принесла Анукрис миску чистой воды и старые черствые булки.
Отдохнув и подкрепившись, помощник писца потребовал предоставить ему транспорт. Осирнеб вывел из хлева высокого светло-серого, почти белого осла. Мождей тут же взгромоздил на него свою корзину, а Джедефайх уселся сам, свесив по бокам короткие ноги.
Стражник передал начальнику веревку с привязанной пленницей, а сам взял осла под уздцы. Хозяева дома провожали их глубокими поклонами и пожеланиями скорого возвращения.
— Что ты им сделал господин? — поинтересовался Зесгорн, когда они шли по пустынной улице.
— Осирнеба обвинили в краже зерна из житниц сепаха, его господин, верховный жрец Себера, не стал защищать своего слугу, он попросил правды у Дома людей, — проговорил рэп. — Главный инспектор поручил дело мне. Ну, я разобрался и выяснил, что помощник смотрителя склада испортил зерно, а чтобы не отвечать, обвинил Осирнеба.
— Ты храбр, господин, — одобрительно заметил стражник. — Не испугался ссориться с большим человеком.
— Пхе! — фыркнул Джедефайх. — Жалкий помощник смотрителя! Пыль под ногами моего господина.
— Но за него мог вступиться смотритель, — философски проговорил мождей. — А за того сам сепах.
Так болтая, они двигались по городу, понемногу остывавшему от полуденного зноя. Сытая и немного отдохнувшая Анукрис шла за ослом. Тот шагал неторопливо, без рывков, время от времени помахивая длинной кисточкой хвоста. На узких улочках редкие прохожие прижимались к стенам, освобождая проход представителям власти, а когда замечали избитую девушку, то долго провожали её тревожными взглядами. Анукрис пыталась развязать крепко затянутый узел, но только сломала себе ногти. К тому же, помощник писаря время от времени оборачивался, проверяя, не сбежала ли арестантка.
Когда стены домов расступились, и перед ними предстала петлявшая между полей и куп деревьев дорога, рэп приказал ей идти рядом с ослом.
— До темноты можем не успеть, господин, — озабоченно проговорил мождей, с тревогой поглядывая на опускавшееся солнце.
— Заночуем где-нибудь в Панках, — беспечно махнул пьяненький Джедефайх. — Или в Озерках, а завтра дойдем до Билда. Спешить некуда.
— Кому как, — недовольно буркнул стражник
Вдруг из-за ближайших кустов им навстречу вышли трое мужчин, в одном из которых Анукрис с ужасом узнала мождея Аататама.
— Кто вы такие, и что вам нужно? — грозно вскричал Зесгорн, но, узнав коллегу, немного расслабился.
— Я хочу переговорить с вами, господин рэп, — вежливо сказал Аататам.
— Мы вообще-то торопимся, — трезвея, пробормотал помощник писца.
— О, я не займу много вашего драгоценного времени, — заверил стражник.
Он приблизился и что-то шепнул на ухо Джедефайху. Тот резво соскочил с осла и позволил отвести себя в сторону. Девушка поймала на себе взгляд одного из спутников Аататама. Среднего роста, пухлый мужчина со слегка обрюзгшим лицом, в коротком парике и чистой белой юбке беззастенчиво разглядывал её, кривя в презрительной улыбке чувственные губы. Второй, широкоплечий, с могучими мускулами и неприлично волосатой грудью, похожий сложением на укра, тоже смотрел, но скорее равнодушно, словно на неодушевленный предмет.
— Нет! — вдруг вскричал помощник писаря. — Да как такое можно предлагать?
Здоровяк напрягся, а конвоир Анукрис положил ладонь на рукоять кнута, Аататам сделал успокаивающий жест и вновь что-то горячо стал доказывать рэпу, то и дело поглядывая на девушку. Вдруг стражник что-то достал из-за пояса и показал Джедефайху.
«Они говорят обо мне!» — догадалась девушка, с ужасом понимая, что этот разговор может закончиться для неё смертным приговором.
Глава III. Игрушки богов и людей
Теперь это дерьмо нужно разгребать. Но сделать это нельзя, пока мы не поймем всех размеров этого кошмара.
Майкл Крайтон
Парк юрского периода
Александр проснулся от человеческих голосов. Тихо выбрался из щели между кирпичной платформой и стеной. Звуки стали громче. Юноша осторожно выглянул в сад. Никого, только птички беззаботно порхают с ветки на ветку. Тогда он прошел в полуразрушенный главный зал и с тревогой убедился, что голоса доносятся со двора. Точнее из-за ворот.
Кто-то доказывал, что приказано обыскать весь город, а оппонент возражал:
— Калитка заложена, ворота завязаны!
— Ломайте, разбирайте, — стоял на своем первый голос. — Вдруг Небраа перелез через стену?
В ответ на это предположение грохнул дружный хохот грубых мужских голосов.
— С его пузом только по земле ползать! Здесь и акробат шею сломит! Ты сам то перелезешь?
— Молчать! — прервал галдеж командирский бас. — Ломайте калитку!
«Ну, вот и все! — подумал Алекс. — Отбегался, отпрятался!»
Он скрипнул зубами. И меча как назло под руками нет, и зелье Энохсетово в тайнике осталось. У него только руки да два метательных ножа, а это в серьезной драке не оружие. Прирежут как куренка! Растерявшись на мгновенье, юноша прокрался к разрушенной каморке привратника. В ходе так и не законченного ремонта строители её сломали. Одна из глинобитных стен упала на землю, и под ней образовалась узкая темная щель, а лежащий рядом большой обломок мог легко её прикрыть. Схватив валявшуюся рядом длинную корявую палку, Александр пошуровал в темноте, опасаясь змей и с тревогой прислушиваясь, как недовольно бурчавшие стражники ломают свежую кладку, стал вползать в узкое пространство ногами вперед. Он успел прикрыть лаз в свое убежище куском стены, прежде чем калитка вылетела, выбитая чьим-то могучим ударом. Парень приник одним глазом к маленькой щели и увидел трех гвардейцев сепаха с мождеем, оглядывавших двор.
— Ну, и что здесь смотреть? — спросил один из воинов.
— Дом и сад, — буркнул мужчина в одежде писца и, махнув глазами по развалинам клетушки привратника, заспешил в дом.
Юноша перевел дух и тут почувствовал, как кто-то, перебирая многочисленными лапками, ползет у него по ноге. Ощущение оказалось настолько мерзким, что он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть. Насекомое деловито взобралось на ягодицы, потом сложным маршрутом двинулось по обтянутой костюмом спине и, не доползая плеча, исчезло, очевидно, шмыгнув в какую-то трещину.
Алекс перевел дух, чувствуя, как начинает потеть то ли от духоты, то ли от пережитого страха. Какое-то время он не слышал ничего кроме плохо различимых возгласов.
