Мореход от души зевнул, посмотрел на побледневшее небо.
— Рассчитался?
— Да, господин Нарон.
— Тогда отплываем!
Он послал матроса в порт вернуть стражникам дощечку и сообщить, что «Бороздящий стихию» покидает гостеприимный порт Милеты.
Пока тот бегал, гребцы расселись по лавкам, а капитан принес в жертву морю курицу.
Айри тоже снился сон, когда её бесцеремонно растолкал Длин.
— Дай пройти! Развалилась тут как корова!
Девочка совсем не считала себя коровой и от возмущения проснулась.
— Чего тебе?
Но Длин просто отодвинул ее от двери ногой, словно пучок соломы и осторожно вошел в каюту, держа над головой чадящий фонарь.
— Ага! — буркнула ему вслед Айри. — Так ты бы и сдвинул корову! Силач!
К счастью Длин в это время что-то говорил хозяину и не слышал ее слов. Она поднялась на ноги и тут увидела, что на палубе еще кто-то есть. Приглядевшись, девочка узнала приказчика Мальтуса. Тот о чем-то тихо разговаривал со своими помощниками, остававшимися на корабле. Айри не разобрала слов, зато услышала усталое конское фырканье и звон сбруи. При бледном свете звезд девочка увидела на причале повозку, груженую чем-то большим и темным. Возница стоял к ней спиной, успокаивал лошадей, и как ей показалось, испуганно оглядывался.
Длин, пятясь, вышел из капитанской каюты.
— Грузите! — крикнул он приказчику. — Хозяин с тобой завтра поговорит.
— Где Треплос? — громко спросил приказчик. — Пусть поможет. Повозку надо отпустить побыстрее.
— Нет его, — со смешком ответил его помощник. — Пока всех своих девок не обойдет, не придет.
— Вот кот похотливый, — покачал головой Мальтус. — Ладно, обойдемся без него.
Они почти бегом бросились к телеге, быстро перенесли груз и спустили его в трюм. Возница что-то взял из рук приказчика и ударил лошадь плетью. Повозка с грохотом скрылась в ночи.
— Весь город разбудит, дурак! — в сердцах выругался Мальтус.
Он вернулся на корабль и еще долго о чем-то шептался со своими помощниками.
«Что-то не похожи они на приказчиков», — подумала Айри, возвращаясь на свое место у дверей каюты.
Утром в суете отплытия девочка как-то забыла о ночном происшествии. Но, когда она помогала жрецу совершать утренний туалет, обратила внимание на странное поведение приказчика. Айри показалось, что тот слишком часто с тревогой оглядывается на берег.
— Спишь? — раздраженно проговорил Тусет.
— Прости, господин, — извинилась девочка, подавая полотенце.
Им не повезло с ветром, и гребцы работали веслами весь день с коротким перерывом. Только в сумерках Нарон приказал лечь в дрейф и накормить команду.
Айри увидела, как поэт подсел к Алексу, разделывавшему копченую рыбину, и что-то негромко сказал.
Юноша поднял голову и ответил, махнув рукой в ее сторону. Треплос кивнул и направился к ней.
— Здравствуй, красавица, — проговорил он мягким, бархатным голосом.
— Уже виделись, — неласково ответила девочка.
— Все еще грустишь? — спросил он, присаживаясь рядом.
— О чем? — не поняла Айри.
— Не стоит скрывать свое горе от друзей, — мягко проговорил молодой человек, прихлебывая из кружки разведенное вино.
Девочка хотела сказать, что не считает его «другом», но вместо этого решила поинтересоваться.
— О каком горе ты говоришь?
— Нет ничего тяжелее, чем разлука с любимым, — тяжко вздохнул Треплос. — Поверь, я это знаю.
Айри бросила взгляд на гребцов, кучкой рассевшихся вокруг Прокла и с интересом наблюдавших за их разговором. «Посмеяться решили, — поняла девочка. — Ну, уж вот вам!»
— Я это переживу.
— Он был красивый?
— Похож на тебя, только чернявый, — она встала и пошла на корму, где в компании Нарона и Мальтуса ужинал Тусет.
Треплос поднялся вслед за ней и спустился на палубу гребцов, где подошел к Алексу и присел рядом с ним.
Жрец, увидев служанку, удивился.
— Тебе чего, Айри?
— Разве ты не звал меня?
— Нет, тебе показалось, — улыбнулся старик.
— Прости, господин, — девочка поклонилась и отошла к борту.
Первым отправился спать капитан. Пьяный Мальтус что-то доказывал жрецу, бессвязно бормоча. Погруженный в собственные мысли Тусет, казалось, его не слушал. На палубу поднялся Треплос.
Девочка поморщилась. Но поэт подошел к приказчику.
— Не пора ли тебе отдохнуть, господин Мальтус? — спросил он. — Завтра тяжелый день, опять грести, а ты и так уже много выпил.
Тот уставился на поэта.
— Пшшел ты…, — пьяно пробормотал он, отмахиваясь от парня как от надоевшей мухи, одновременно протягивая руку за кувшином.
— Что же ты нажрался то так, приказчик? — проговорил Треплос. Он обошел вокруг ковра с остатками ужина и, подхватив Мальтуса под руки, одним движением поставил его на ноги. Тот попытался протестовать, но поэт уже тащил его к лестнице.
— Прибери здесь все, — распорядился Тусет, поднимаясь. — И сполосни посуду. Не люблю есть из грязных чашек.
— Да, господин, — кивнула Айри.
Она вытряхнула ковер и подняла из-за борта воды в кожаном ведре. Послышался скрип лестницы. Девочка оглянулась. На кормовую палубу поднялся поэт.
— Я сегодня караульный, — сказал он, подходя ближе, при бледном свете звезд белозубо сверкнула широкая улыбка.
Девочка отвернулась. Ей еще нужно сполоснуть посуду.
— Это правда, что ты из Нидоса? — спросил юноша, присаживаясь на борт и глядя на нее сверху вниз.
— Да, — коротко ответила девочка.
— А родилась в Келлуане?
— Да.
— У вас там все девушки такие красивые? — поинтересовался поэт
— Чего ты пристал? — Айри встала и уперла руки в бока. — Чего тебе надо?
— Просто пытаюсь быть любезным, — развел руками юноша. — Не понимаю, что тебе так не понравилось?
Она взяла ведро и выплеснула грязную воду так, что некоторые капли попали на Треплоса.
— Я же не знал, что этот… Растор так тебе неприятен. Прости. Это все Прокл.
— Что Прокл? — заинтересовалась девочка.
— Он сказал, что тебя полюбил сын знатного человека из Тикены, но родственники не дали согласия на брак, — пояснил юноша. — Вот поэтому ты и грустишь.
Айри фыркнула.
— Теперь я вижу, он просто хотел посмеяться надо мной, — вздохнул поэт. — Извини, что заговорил об этом. Но почему же Растор тебе так противен? Прокл соврал, когда говорил о его знатных родителях?
