— Любимец богов, значит, — криво усмехнулся толстяк.
— Эй, вы чего удумали? — вскричал Александр. — Кто завязал, тот пусть и развязывает!
Уль схватил его за грудки и, обдав густым запахом лука изо рта, насмешливо фыркнул:
— Для таких как ты, сопляк, здесь я бог, да ещё господин стратег.
— Может он и тебе жертву принесёт? — насмешливо предложил старший десятник.
— Я мальчишками не интересуюсь, — скривился толстяк. — Хотя…
— Опасно считать себя с богом, — насмешливо глядя в заплывшие глазки надзирателя, проговорил юноша. — Они и обидеться могут.
И Уль дрогнул. Отпустив рубаху, он взял Алекса за плечо и потащил к большой клетке, откуда за ними с интересом наблюдали шесть пар глаз.
Маленькие, узкие окна под самым потолком ещё давали достаточно света, чтобы рассмотреть его будущих сокамерников.
Возле двери, опустив голову, с безучастным видом сидел одетый в лохмотья старик. Двое парней чуть старше Александра притулились в дальнем углу. А в середине, прямо на освещённом солнцем пятачке расположились трое мужчин, занятых, судя по всему, какой-то игрой.
Тот, что в центре, выделялся странным дёргающимся лицом. Он то морщил узкий лоб, собирая кожу в многочисленные складки, то гневно сводил брови, от чего кожа натягивалась. По щекам пробегал нервный тик, а тонкие губы постоянно подёргивались, словно их обладатель вот-вот разревётся.
На физиономиях тех, кто сидел по бокам, чётко читалась надпись невидимыми буквами: «холуй». Прервав свои занятия, все трое с любопытством разглядывали Алекса.
Позвенев ключами, толстяк тюремщик открыл дверь и втолкнул его внутрь. Усевшись неподалёку от старика, парень, уже не таясь, продолжил орудовать уже расколотым кусочком обсидиана.
— Господин, — крикнул один из холуёв. — Чего это у него руки связаны?
— Спроси сам, — ответил стражник. — А я пока по нужде схожу.
— Смотри, Сык, нам новенького привели, — хохотнул второй прихвостень.
Чудной одним движением встал, распрямив сложенные по-турецки ноги, и мягкой, кошачьей походкой направился к Александру.
— Чего это у тебя пальчики дрожат? — мягким, бархатным голосом спросил Сык. — Не бойся, тебе понравится.
Юноша встал.
— Такого красавчика, наверно, часто пользовали своим вниманием богатенькие купчишки? — он попробовал потрепать Алекса по щеке.
Разрывая последние из уцелевших волокон, тот отбил его руки в стороны. В полусумасшедших глазах Сыка мелькнуло что-то похожее на удивление. И он ударил так резко и стремительно, что юноша почувствовал ветер у виска. Но всё же успел отпрянуть в сторону. Кулак с набитыми костяшками попал точно в переплетение жердей. А сложенные клювом пальцы Александра въехали Чудному в печень. Несмотря на это и на боль в разбитой руке, тот не упал. Отпрянув, он заверещал, бешено вращая глазами. На губах выступила пена. В левой руке очутилось длинное деревянное шило.
Замершие от неожиданности холуи вскочили на ноги. Их предводитель бросился на Алекса, оскалив жёлтые лошадиные зубы. Легко перехватив руку Сыка, юноша подправил траекторию движения противника, познакомив его узкий лоб с прутьями решётки. А когда тот слегка прибалдел от столь тесного общения, легко вырвав деревяшку из ослабевших пальцев, воткнул её подмышку бывшего хозяина клетки.
Чудный заверещал, Александр сильным ударом вбил деревяшку в тело. Но Сык оказался дьявольски живуч. Даже после этого он какое-то время оставался на ногах. Видимо прихлебатели тоже не могли поверить в смерть главаря и с криками устремись на его обидчика.
Но тут безучастно сидевший старик подставил одному из них подножку. Алекс встретил его падение ударом ноги, после чего, подпрыгнув, приземлился на противно хрустнувший позвоночник. А парни набросились на второго и, свалив на пол, стали осыпать градом ударов.
Весь подвал выл и орал от восторга. Заключённые улюлюкали и махали руками. Гремя доспехами, по лестнице сбежали несколько стражников и насмерть перепуганный надзиратель.
— Молчать, собаки! — зарокотал под каменными сводами чей-то могучий бас. Квадратный мужчина в панцире с перьями на макушке шлема подошёл к клетке Алекса.
Сык лежал в луже собственной крови, и его лицо застыло таким умиротворением, что казалось, он просто спит после долгой, тяжёлой работы. Рядом, раскинув руки, валялся его приятель. Второй сидел рядом с Александром и дрожал от страха.
— Во имя Суара и Убоса, что тут случилось? — закричал здоровяк.
— Эти двое подрались между собой, — спокойно ответил юноша, утихомиривая подстёгнутое адреналином сердце.
— Чудный Сык сказал, что он жульничает, — добавил старик. — Так ведь, Омаб?
Уцелевший холуй послушно кивнул.
— Маркул спрятал камешек, а Сык заметил.
— Эй вы, скоты! — квадратный стражник окинул взглядом клетки. — Так всё и было?
— Так, господин! Клянусь норкой Юны! Они перебили друг друга.
Дружно загалдели арестанты.
— Судье меньше хлопот, — махнул рукой воин. — Вытаскивайте эту падаль отсюда.
Обитатели клетки подхватили тела и под ворчание стражников потащили к выходу. Оставшись сидеть, Алекс щурился под лучами солнца, светившего сквозь узкое окно. Поглядывая на него с суеверным страхом, толстый надзиратель тщательно запер замок.
— Парень, это не ты бился вместе с Акульим Зубом, когда он уложил Дума Валуна? — крикнул кто-то.
— Да, — негромко подтвердил парень. Силы покидали уставшее тело, уступая место безразличию. Наступило своеобразное похмелье.
Лязганье ключа заставило его очнуться. Соседи вернулись.
Старик уселся рядом, молодые люди расположились неподалёку, последний из холуёв — у двери.
— Кто ты?
— Вежливые люди вначале называют своё имя, — усмехнулся Александр, глядя в старческие, выцветшие глаза.
— Прости, — тряхнул седыми, спутанными волосами собеседник. — Меня зовут Илла. Теперь — Старый Илла.
— Я Алекс Дрейк, — представился юноша.
— У тебя странная манера боя.
— Ты в этом разбираешься? — удивился парень.
— Когда-то меня называли Разящий Илла, — грустно воздохнул он. — Я был не последним призовым бойцом в Нидосе. Твоя победа над Сыком разожгла моё любопытство. Уважь старика, расскажи, откуда ты, и кто научил тебя так драться?
Собеседник чем-то располагал к себе, и Александр решил ответить:
— Меня учил один келлуанский жрец…
— Не может быть! — отшатнулся Илла. — Ты или шутишь, или смеёшься надо мной! Я бился с келлуанами, они дерутся совершенно иначе!
— Я совершенно серьёзен, — покачал головой юноша. — Люди даже не подозревают, какими секретами владеют келлуанские маги. Мой учитель говорил, что истоки этого тайного искусства теряются во тьме веков и восходят к самим богам. Я познал только малую частичку их мудрости.
