Если общество готово, созрело для изменения формы правления, то перемены происходят плавно, путем плебисцита, а не революций, которые по определению кровавые. Так было во Франции в восемнадцатом веке, так случилось в России в двадцатом веке, так повторилось на Украине в двадцать первом на майдане.
Павел историю знал и был ярым противником насильственного свержения императора. Убьют одного – придет другой, возможно, еще более жесткий. Общество не готово. Революционеров-низвергателей жалкая кучка. Что для России сто, тысяча бунтарей? Есть купечество, промышленники, крестьяне, кустари-одиночки, которым потрясения не нужны. Павел считал правильным высказывание Столыпина: «Им нужны великие потрясения, а нам великая Россия». Это он о революционерах всех мастей. Та же Вера Засулич, член «Народной расправы» уже на склоне лет октябрьский переворот не приняла, осуждала, признавая множество совершенных по молодости ошибок.
Поэтому для Павла борьба с разного рода революционерами, террористами, потрясателями устоев была не столько делом службы, сколько внутренней потребностью. По крайней мере, он находил для себя монархию лучшим способом государственного устройства, чем то, которое было сейчас в России. Социализм развалили, провозгласили строительство демократии, а по факту получалась олигархическо-промышленная структура.
Нет уж, на своем месте в жандармерии он сделает все, что в его силах, чтобы на корню уничтожить возмутителей и террористов. При монархии рабочие пользовались многими благами – при заводах были детские сады и школы для сотрудников, четкая система оплаты за труд, столовые. Политических свобод было меньше, это тоже правда.
Кроме того, у Павла была некоторая фора относительно других жандармов. Он знал ход истории, знал о покушениях на царя. Вот только следы в истории остались о совершенных, пусть и неудавшихся покушениях, после которых царь остался в живых.
После «маскарада» с внедрением в кружок Нечаева Павел понял, что это лучший способ получить нужную информацию. Мало того, попытался убедить в этом руководство. Нехотя, но согласились, ибо работа под другой личиной принесла результаты. В жандармерии Павел почти не появлялся, только в случаях крайней и срочной необходимости, да и то с заднего выхода. Был такой для стукачей, без них нельзя. Да и современные службы пользуются услугами осведомителей. И красивая форма жандармского офицера пылилась в шкафу. Павел приобрел цивильную одежду, причем облачение могло быть разным – рабочего или разночинца, скажем учителя или писаря городской управы, мелкого торговца. Уж коли Путилин пользовался маскарадом, то ему сам Господь велел.
Как говорится, на ловца и зверь бежит. Однажды, ближе к вечеру, Павел шел по Малой Морской. У одного из доходных домов стоит пролетка, кучер увещевает пассажира:
– Господин хороший, приехали. Заплатить надобно и вещички забрать.
Интересно стало Павлу, почему пассажира уговаривать надо. Поравнялся с пролеткой, голову повернул. На сиденье полуразвалившись пристроился пассажир. Молодой, судя по тужурке – студент. Для студентов единая униформа была. Легким ветерком от залива запашком занесло – водочкой. Видимо, не рассчитал сил студент. Дело молодое, с кем не бывает по отсутствию опыта. Дальше бы прошел, подвыпивший студент его не касается. Студент не бузотерит, не ругается, не пристает к прохожим. А бросил взгляд вниз Павел, на вещички, и насторожился. Небольшой деревянный ящик у студента в ногах, разделен перегородками, в ящике стоят стеклянные емкости. В таких в аптеках продают разные химикаты, в частности кислоты. В аптеках в то время можно было купить не только лекарства. Например, керосин, как наружное средство при болезнях суставов, либо нафталанскую целебную грязь. Позже в аптеках продавали в жестяных банках бензин, покупаемый шоферами для чадящих самобеглых колясок. И кислоты для химических опытов для любопытствующих граждан, для промышленников и кустарей.
Однако такой гражданин купил бы себе одну склянку кислоты серной, другую – муравьиной или уксусной. А сейчас все одинаковые, судя по наклейкам – с азотной кислотой. Она применялась для изготовления взрывчатки, причем с целями террористическими. Причем с годами научились делать бомбы довольно мощные. Так, при покушении на Петра Аркадьевича Столыпина переодетые в жандармов террористы метнули портфель со взрывчаткой. Мощный взрыв унес жизни двадцати четырех человек. Террористы осознали, что взрывчатка куда как эффективнее револьвера в руках заговорщика.
И уже профессиональный интерес появился.
– Помочь? – спросил у извозчика Павел.
– Был бы рад, господин хороший. Адресок-то студент назвал, да дом-то велик.
– Сейчас узнаем.
Павел легко вскочил в пролетку, начал растирать оба уха. Если человек не мертвецки пьян, то помогает. И сейчас студент начал крутить головой, делая попытки оттолкнуть ладонью руки Павла.
– Эй! Ты в какой квартире проживаешь?
– По… по…
– В подвале, – догадался извозчик.
В подвалах, чаще в полуподвалах, имеющих маленькие оконца, через которые были видны только ноги людей, проходящих по тротуару, проживали люди вовсе небогатые, ибо цены за такое жилье были самые низкие. Павел зашел через арку во двор. Входов в полуподвалы было два. Спустился по лестнице в первый, постучал в дверь. На стук открыла девушка.
– Простите великодушно. В пролетке студент, сам дойти не может, ибо пьян. Не ваш жилец?
– Сейчас! Ваня! Выйди, помоги.
Ага, еще Ваня есть. Вышел тщедушный парень в очках, прошел с Павлом к пролетке.
– Игнат! Как тебя угораздило? Вы мне не поможете?
– Попробую.
Вдвоем вывели пьяного студента на подгибающихся ногах, повели к арке. Извозчик вслед прокричал:
– А оплата?
– Сейчас вернусь, – ответил Иван.
Павел помог довести пьяного до двери, а дальше помогала девушка. Павлу очень хотелось зайти внутрь, но с ним попрощались.
Он перешел на другую сторону улицы, встал за дерево. Довольно быстро вышел Иван, отдал извозчику монеты, забрал ящик с кислотой. За этой квартирой надо проследить, очень подозрительные молодые люди. Ни к владельцу дома, ни к дворнику Павел пока обращаться не стал, это успеется. Надо, чтобы подозрения его подтвердились. Извозчик уехал.
Плохо, что и Иван и девушка видели Павла в лицо, теперь следить за ними будет сложнее. Через час в арке дома появилась девушка. Шла быстро, не проверялась. За весь путь не обернулась ни разу. Идти пришлось долго, почти в самый конец Гороховой улицы.
Когда девушка исчезла в подъезде, Павел подбежал, зашел в парадное. По звуку каблучков и хлопнувшей двери определил – третий этаж и ключ у нее свой, ибо не стучала и не звонила. Электрических звонков еще не было, а механические – повернул ручку, и колокольчик звякает, ставили во многих квартирах.
Тихонько поднялся на площадку третьего этажа, а квартиры две. В какую зашла девушка? Приник ухом к одной двери. Тишина полная, скорее всего в квартире никого нет. Перешел к другой двери. Дверных глазков нет, увидеть его никто не может. Английских замков в помине не было, замки во всех квартирах сувальдные, ключ с двумя бородками, соответственно скважина под него в двери большая. К ней приник ухом. Легкие шаги слышны, девушка напевает. Посмотрел на номер квартиры – шестьдесят девятая. Цифры на двери добротные, бронзовые, чтобы подчеркнуть состоятельность хозяина.
