– Анастасия!
Девушка повернулась на знакомый голос, потом дернула плечиком и гордо прошла мимо. Павел выпрыгнул из пролетки, догнал Настю.
– Прости, я не смог быть по уважительным обстоятельствам.
– Порядочный человек хотя бы известил. А я ждала, как дура!
– Мы убийцу искали, нашего товарища убил. Не мог я. Дай еще шанс. Служба у меня такая.
– Ну хорошо. Но это в последний раз.
– Я постараюсь, но гарантировать не могу, служба. Давай в воскресенье, место и время прежнее.
Ответить Настя не успела. Мимо проходила средних лет женщина, вероятно преподавательница. Строгим голосом сказала:
– Воропаева, вы опоздаете на занятия!
– Бегу.
Настя заторопилась. Дама окинула Павла неприязненным взглядом.
– Неприлично волочиться за девицами.
– Я с лучшими намерениями.
Но дама уже прошла мимо. Зато настроение сразу улучшилось. Жизнь не так плоха!
Рана заживала не так быстро, Павел прихрамывал. Это еще чудо, что рана не гноилась. Вот когда с сожалением вспомнил о современной медицине, об антибиотиках. Конечно, до свидания он не оправился, прихрамывал. Оделся в цивильное платье, потому что хромающий офицер чувства вызывает печальные. Встретились. Какое-то время Павел крепился, но потом замедлил шаг, стал припадать на ногу. Настя заметила:
– Ногу зашиб?
– Было дело.
– Может, отдохнем?
– Лучше в ресторане, в тепле. Заодно подкрепимся.
И все шло хорошо, посидели славно, уже уходить собрались, Павел с половым рассчитался, как в ресторан вошли два жандарма из Охранного отделения.
– О, Павел Иванович! Приветствуем. Позвольте полюбопытствовать: как ваша рана? А то в отделении слухи ходят самые разные.
У Насти глаза от удивления округлились.
– Все нормально, дня через два уже на службу выйду.
Называется – проявили заботу о сослуживце. На улице Настя надула губки, обиделась. Некоторое время шли молча, потом Настя спросила:
– Вы почему мне не сказали, что были ранены? Это когда вы на свидание не пришли?
– Именно так. Беспокоить не хотел, вы бы переживать стали.
Пешая прогулка рану растревожила, боли усилились. Павел вынужден был остановиться, потом шагнул к краю тротуара, поднял руку. Почти сразу подъехала пролетка. Павел довез Настю до дома. Расстались прохладно, не уговорившись о новой встрече. Молодо – зелено, Настя обиделась. Павел думал – через неделю отойдет, а получилось – расстались надолго.
Павел вышел на службу, начальство проявило заботу, не посылало на задания. Сидел в отделении, заполнял формуляры, писал отчеты. Бумаготворчества было не меньше, чем в современной России.
Приближался новый год. Для империи благоприятный. Заканчивалась русско-турецкая война. Союзники России – Сербия, Черногория, Румыния – расширили свои территории, а Болгария получила независимость. Россия тоже получила земли, в ее состав вошли города Карс и Батум, южная часть Бессарабии. Война, пусть и победоносная, это всегда жертвы, тяжелое бремя для финансовой системы.
Но для внутреннего порядка год выдался неспокойным. Произошли события, вроде бы не связанные друг с другом, но выстроившиеся в трагическую цепочку.
В январе в Одессе, по доносу хозяина квартиры, был арестован арендатор Ковальский Иван Мартынович, вместе с ним еще восемь человек, все члены организованного им кружка социал-революционеров. Жандармерия действовала жестко, на допросах задержанные выдали других членов подпольной организации. Поскольку Одесса тогда еще находилась на военном положении, дело на заговорщиков направили в трибунал, который приговорил Ковальского к смертной казни, а остальных членов организации к разным срокам заключения. Ковальский был расстрелян второго августа 1878 года под Одессой, на Скаковом поле. Уже на следующий день в столице вышли заметки в газетах с сообщениями о казни. Ответом стало убийство шефа жандармов Мезенцева.
Сергей Кравчинский, закончивший Михайловское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге, получивший чин прапорщика, уволившийся затем из армии и принявший революционную идеологию, решил мстить. В девятом часу утра на Итальянской улице, в самом центре столицы, подошел к Мезенцеву, охраной не пользовавшемуся, и ударил кинжалом в грудь.
Убийца был в армейском мундире, поэтому шеф жандармов не насторожился. Маскарад удался. Мезенцев упал, обливаясь кровью. Прохожие закричали, кто-то перехватил пролетку, рану прикрыли платком, повезли в ближайшую больницу, но смерть наступила от обильного кровотечения раньше, чем главного жандарма довезли до лекарей. В поднявшейся суматохе убийца скрылся. Человек грамотный, он понимал – свидетелей много, жандармы будут носом землю рыть, но его найдут. И потому в тот же день выехал в Швейцарию. Жандармы в самом деле бросили все силы на розыск убийцы. Убит нагло, дерзко, в центре города, их шеф. Задета жандармская честь. Вычислили, сделали запрос в Швейцарию на выдачу преступника, но он уже перебрался в другую страну, потом еще в одну. В конечном итоге осел в Лондоне, стал писать революционные книги. Однако судьба его покарала. Убийца 23 декабря 1895 года погиб, попав под поезд. Ну абсолютно случайно. Слухов было много, но ни один не подтвердился.
Павел тоже участвовал в поисках убийцы. Первым делом тщательный опрос свидетелей. Дело кропотливое, надо разговорить человека, особенно трудно с женщинами, они эмоциональны. Не каждый день на их глазах убивают человека, тем более высокопоставленного чиновника. Кравчинский сделал ошибку, надел свой старый мундир, в котором служил когда-то. В те времена на погонах был вышит номер полка. Один свидетель назвал две цифры, еще один цифру добавил, третий назвал все три. В итоге установили полк, поговорили с офицерами, по описанию внешности, роста, установили фигуранта, объявили в полицейский розыск и сразу получили ответ – выехал за границу через губернаторство Польское. Для террористов убийство холодным оружием – редкость. И такое убийство характеризует человека – жестокого, дерзкого, импульсивного.
Во время опроса офицеров Павел познакомился с командиром саперной роты, капитаном Вайсманом. Встречались после службы несколько раз. Павла интересовали взрывчатые вещества, взрыватели и все, что относится к взрывному делу. Узнал для себя много нового, и кое-что пригодилось в дальнейшем. Павел считал – знания лишними не бывают, за спиной в мешке не носить, тяжестью не обременят. А в нужный момент пригодятся, учитывая, что террористы-революционеры с оружия индивидуального – ножа, револьвера – стали переходить на оружие массового поражения – взрывчатку. Их не волновало, что могут погибнуть невинные люди, случайно оказавшиеся на месте взрыва. Чем больше жертв, тем больше разговоров, тем активнее приток новых членов в подпольные сообщества. Для вербовки подпольщики специально устраивались на работы, связанные с людьми. Учителя, почтальоны, коммивояжеры. Разговаривали, упирали на недостатки и упущения царского режима, пытаясь вовлечь в работу кружков и обществ по борьбе с государственным строем. Недовольные страной, правящим режимом будут всегда, в любой стране, во все времена. Так уж устроен человек. Во многих странах монархии уступили правление республикам. А где они и остались, как в Великобритании или Японии, Монако, то правят номинально. И никаких революций или потрясений, крови и массовых жертв.
