Сумрачный Брюс остался около сбившихся в кучу шестерых стражников, а герр Патрик направился к декану темной школы и ее ученице.
– Возвращайся к себе, – сказала архант, – отдохни перед вечером и ночью, они будут непростыми.
– Да, фрау Калиссандра.
– Вот еще что. Откажись сегодня от ужина.
Эван невольно моргнула несколько раз. Она поняла, почему наставница повелела сегодня больше не есть. Что же она узрит этой ночью, когда вместе с Калиссандрой ди Каллис будет у некромантов?..
– Идемте, фрейлейн. – Патрик был не только при мече: на поясе в ножнах висели еще два кинжала, и надо полагать, что тремя клинками страж не ограничился.
Попросив у наставницы соизволения уйти, Эван ди Рокк последовала за ликтором. Миновали оцепление из наемников в красных коротких плащах. До квартала темной школы всего ничего, но Эван казалось, что шли до него долго.
Девушка не раз и не два ежилась: то ли от предвечерней прохлады, ведь лето на северном ободе Кольца полностью в свои права покамест не вступило; то ли ее пронимало от мыслей о заседании совета и ночи у некромантов.
Прошли через оцепление вокруг забора, отделявшего квартал темной школы от города. Затем дом школы и двери в комнату, которую делили три подруги-первокурсницы.
– Я буду рядом, – молвил герр Патрик.
– Спасибо.
Девушка вошла в комнату. Илвет и Тиамет были здесь.
– Эван! – Принцесса кинулась на шею подруги. – Где ты была?
Пепельноволосая Тиамет тоже обняла Эван.
– Где была? – переспросила ученица арханта темной силы.
Калиссандра ди Каллис не говорила, что нужно держать язык за зубами. Эван вдруг почувствовала, что не в силах таить случившееся в себе: нужно выговориться. Она поведала подругам все. Ну, почти все. Побоялась говорить лишь о том, что соприкоснулась с магией крови и тоже теперь преступница.
Пока делилась последними событиями, лица Тиамет и Илвет вытягивались все больше. Особенно их поразили и даже напугали слова фрау Калиссандры, что лучше не ужинать.
– Что же ты там такое увидишь, – пробормотала пепельноволосая девица, – что вывернет наизнанку?
– Не знаю, – пискнула Эван. – Жутко думать об этом.
Илвет и Тиамет сочувственно переглянулись.
– Девочки!
Подруги чуть не подскочили от неожиданности. Рассерженная фрау Джора вошла в комнату незаметно для всех.
– Неужто у меня дел нет, чтобы подниматься к вам да говорить, что еда стынет! Вы не услышали, как звали на ужин?
Выяснилось, что нет, потому-то фрау Джору и попросили найти своих непутевых подопечных да спустить вниз. Ох, вот забот-то других у нее нет, чтобы еще искать тугоухих учениц…
– А ты чего? – Экономка набросилась на Эван. Сия студентка осталась сидеть на своей кровати, хотя обе подруги уже выпорхнули наружу.
– Я не голодна. – Эван попыталась придать голосу бодрости и уверенности. По правде говоря, очень хотелось отужинать. Переживания сегодняшнего дня, что далек еще от завершения, заставляли думать, что съела бы сейчас быка целиком.
Уперев руки в бока, экономка с неприкрытой подозрительностью глядела на ученицу.
– Что-то не похоже, что не голодна… – начала она.
– Она не будет есть, – в комнате появился герр Патрик.
Ликтор с сожалением посмотрел на ученицу и перевел взор на служанку. Фыркнув для приличия, экономка удалилась. Спорить с ликтором фрау Калиссандры не по ее чину.
– Лучше вздремни, – пожелал страж, – если сможешь.
Он вышел в коридор. Герру Патрику как будто известно во всех подробностях, что еще предстоит вынести Эван ди Рокк этим вечером, хотя ликтор не пристуствовал ни при одном разговоре Эван и ее наставницы.
Девушка попыталась внять совету Патрика и улеглась на кровати. Постель не расстилала – рано еще, а если сон придет, она заснет и так. Только на пустой желудок, когда в животе тянет, не спалось. Не отпускали и мысли о том, что ждет сегодня, и неясно, что страшит больше – заседание совета академии или ночь в доме школы некромантии.
Но что-то подруги задерживаются. Где они?
Вдруг раздался стук в дверь. Это снова был герр Патрик.
– Не спишь?
– Нет, – замотала головой Эван, свесив с кровати ноги.
– К тебе гость.
Ликтор подпер стену слева от прохода и сложил руки на груди. Он был хмур.
Эван удивилась, когда в комнату вошел Джон Ленар. Он-то здесь зачем?
Ленар был в своем обычном наряде: камзоле поверх темной сорочки, штанах и высоких сапогах – все черное. Капитан кондотьеров улыбался, но только лишь губами. В глазах приветливости нет; впрочем, он всегда такой.
– Фрау Калиссандра просила меня разделить с вами вечер, – объявил он, – а после проводить на совет. Разумеется, вместе с герром Патриком.
Наемник взглянул на мрачного ликтора.
– Все так, – молвил страж.
Эван не была рада визиту Джона Ленара и не могла взять в толк, для чего наставница послала его к ней. Но как это сказать, чтобы соблюсти приличия?
– Скоро вернутся мои подруги, – нашлась ученица.
– О! – Герр Джон вновь фальшиво улыбнулся, и девушке помыслилось, что ему тоже этот вечер не нужен. – Я их случайно встретил. Мать-настоятельница пригласила их к себе.
– Но зачем?
– За фрау Мерридин я ответствовать не могу.
В комнату вошли двое слуг. Один принес небольшой столик и скатерть, другой – поднос с печеньем, тремя кружками и фарфоровым кувшином, сообщив, что в нем подогретое вино.
– Фрау Калиссандра сказала, что одна кружка ее ученице не помешает, – ответил герр Джон на немой вопрос Эван.
Когда слуги удалились, капитан жестом пригласил студентку и ликтора к столику и начал разливать напиток. Эван не хотелось подогретого вина, но если декан школы просит, то выпить придется. Интересно, зачем Калиссандра ди Каллис распорядилась насчет вина? Чтобы храбрости у Эван прибавилось, что ли? И для чего посылать к ней целого капитана кондотьеров? Одного Патрика для ее безопасности уже мало?
Вот печенью девушка искренне обрадовалась.
– Герр Патрик, – Ленар обратился к стражу, – не откажете присоединиться?
– Откажу. – Ликтор остался на месте. Капитану наемников он не благоволил и не думал проявлять вежливость.
– Что ж, – притворно расстроился Джон Ленар, – тогда мы выпьем вдвоем.
Джон Ленар протянул ученице кружку с вином. Эван приняла с приличествующей благодарностью, но прежде чем пригубить, взяла печенье. Отчего-то усмехнувшись, капитан последовал ее примеру и тоже выбрал себе печенье, а затем поднял вторую кружку с пахнувшим пряностями темным напитком.
