– Как? – Архант темных схватила Эван за плечи и сильно сжала их пальцами; волшебница была чрезвычайно взволнована. – Как ты восстановила узы? Сама!
– Простите меня. – Растерянная ученица не знала, что и ответить и куда спрятать взор, но магию не отпускала. – Фрау Калиссандра, я…
– Потом!
Волшебница забыла про ученицу. Она окунулась в магическое противостояние. Арханту темных не нужно что-то объяснять или просить, и она уже подле некромантов. Взяла Якина за окровавленную правую руку, одновременно гася боль и кровотечение, но несоизмеримо бо́льшую энергию темный маг отдала декану черных. Отдала ему себя!
Якина ди Сод встряхнул головой и с благодарностью кивнул фрау Калиссандре. Раненый некромант чудом не лишился чувств; ток его силы к Тарноде почти иссяк. Но сейчас, когда вновь осознает себя и в правой руке почти нет боли, он сможет отдать от себя арханту черных гораздо больше. С ними еще и декан темных!
Голубое сияние наполнилось силой! Мертвецы вновь попятились, но напор тьмы тоже вырос.
– Эван! – наставница звала ученицу, выставив к ней руку.
Козлорогий вновь разразился смехом, только сейчас он казался наигранным, притворным. Эван бросилась на подмогу. Она больше не бесполезна, и магия по-прежнему с ней!
Девушка сжала ладонь Калиссандры, как утопающая хватает опущенную с лодки руку.
– Откройся!
Что это значит? Эван не знала, как ей открыться! Только понимала, что должна отдать арханту черных свою силу! Но как? Девушка представила себя одной под ярко-синим небом. Как жмурится, повернув лицо к летнему солнцу. Как широко раскинула руки. А наяву ощущала, как наполняется силой.
Энергия потекла от ученицы к наставнице, а от нее – к арханту черных. Тонким ручейком, который скоро превратился в полноводный поток. Это было прекрасно! Чувствовать, что вот она – жизнь! Магия – это сама жизнь! Эван могла черпать ее безгранично, рядом целый океан силы!
Голубое сияние, что почти не заходило далее столов для мертвецов, у которых топтались двое неупокоенных, взорвалось ослепительно-белым светом, заполнившим подземный зал. Козлорогий взвыл, завопил истошно, будто с него сдирают шкуру, и исчез. Неупокоенные дернулись и замерли. Застыли неподвижными истуканами – и начали осыпаться. Подобно фигурам из песка.
– Все! Отпускай!
Эван услышала наставницу, та кричала ей словно издалека. В ушах шумит, перед глазами белые круги. Где она? Что происходит? Ничего не понятно! Ясно только, что сидит на полу, поджав под себя ноги, а кто-то трясет за плечи.
– Отпусти магию!
Это была Калиссандра ди Каллис. Эван увидела ее перед собой!
– Ты слышишь меня?
– Да, фрау Калиссандра, – девушка заморгала часто-часто, – слышу.
Эван вспомнила, где она и почему оказалась в подземном зале школы некромантов. Девушка устроилась прямо на холодном каменном полу. Подле нее маги академии. Наставница с растрепанными волосами. Облегченно вздохнув, та выпрямилась, потому как еще несколько секунд назад, склонившись над ученицей, пыталась привести ее в чувство.
Покачав головой, Калиссандра ди Каллис сочувственно посмотрела на герра Якина. Некромант с закрытыми глазами лежал на спине прямо в луже собственной крови, вытянув ноги и сложив на груди руки. Маг делал редкие, глубокие вдохи. Он выкарабкается, но теперь помогут лишь желтые. Знаний и опыта арханта темных и арханта черных уже недостаточно.
Тарнода ди Воска, измотанный до предела, обессиленный как человек и как маг, возится с дверью. С первого раза снять чужую печать не получилось. Однако дверь отворена, и маг торопится на поверхность. За помощью, что нужна не только Якину. Меркан все так же в забытье.
Жаль, что Дерату ди Воргусу не помочь. Эван отвернулась: на него лучше не глядеть.
– Ты едва не выжгла себя, – произнесла фрау Калиссандра.
Эван восприняла услышанное совершенно спокойно. После всего пережитого это известие не тронуло. Пустяк!
– Мы победили?
– Победили, – задумчиво произнесла темный маг.
Но кого или что? И какой дорогой ценой!
Глава 22
Воспоминания
Помыслив о прошлой ночи, Эван непроизвольно вздрогнула и, чтобы отвлечься от жутких воспоминаний, посмотрела на синее небо, по которому быстро несутся облака. Ветер где-то там, в вышине, потому что внизу, в саду темной школы, дуновения нет. Полуденное солнце даже припекает, день выдался жарким.
Эх, не получается выкинуть из головы прошлую ночь. Страшные события в подземелье запечатлелись в памяти на всю оставшуюся жизнь. Закрываешь глаза – и вот они перед мысленным взором, будто видишь все сейчас, наяву. Словно слышишь хохот козлорогого. Отныне и навсегда с ней страх перед ночными тенями, откуда в любой миг может появиться призрачная фигура с козлиными рогами.
За оставшуюся ночь, что провела в гостевой комнате особняка декана, Эван просыпалась не раз и не два. Сон был без сновидений, но беспокойный, тяжелый. Порой казалось, что она и не спала вовсе, и каждый раз, просыпаясь еще до рассвета, когда открывала глаза, чувствуя, как приступ страха подкрадывается к ней, Эван с облегчением смотрела на темную фигуру стража. Герр Патрик устроился в кресле прямо перед дверью, перегородив вход в комнату, в которой фрау Калиссандра велела постелить ученице.
Всякий раз при пробуждении девушки ликтор давал знать, что он бодрствует и начеку: словом или движением. Эван успокаивалась и засыпала, думая о двух перекрещенных мечах, что покоились на коленях телохранителя. За несколько мгновений до сна мнилось, что запертая изнутри дверь, плотно закрытые деревянные ставни на окнах и сталь герра Патрика – это лучшая защита от козлорогого, какую только пожелаешь.
Утром… Ну, как утром… Эван проснулась уже ближе к полудню. Почти в одиннадцать часов! Солнце разбудило. Видно, слуги распахнули ставни уже давно, но сторона дома с окном гостевой комнаты освещалась солнцем только к этому времени.
Здесь было уютно. Стены, отделанные лакированным деревом. Большая кровать, на которой разместилась ученица. Красивые шторы у окна. Стол для письма с принадлежностями, шкаф, несколько стульев и два кресла, одно из которых занимал герр Патрик.
Первое, что Эван обнаружила – это завтрак на круглом столике, поставленный перед ее кроватью. Она и не слышала, как его принесли! Вдруг вспомнив, что она еще в постели, в одной лишь ночной рубашке, которую одолжила фрау Калиссандра, девушка судорожно натянула одеяло до подбородка.
– Ваш завтрак, фрейлейн, – произнес страж, усмехнувшись.
По-доброму сказал, без злости. Краска на щеках Эван развеселила его. Придя сюда, перепуганная ученица ничуть не противилась, когда узнала, что проведет остаток ночи под неусыпным оком телохранителя арханта темной силы. Да и видел он девушку без одеяла и даже без ночной рубашки – было у них кое-что. В ту ночь, когда меж ученицей и фрау Калиссандрой сотворялись узы, и потом, в лекарском доме. Но о последнем велено забыть.
