– У залива. Но, честно говоря, я не запомнил название. У нас есть магазины FM?
– Ты случайно не видел, магазин работал?
– Ты это к чему?
– Ответь, Томас.
– Я в магазин не заходил, если ты об этом. Но вывеску было сложно не заметить, она всю стену занимала.
– Большое кирпичное здание у моря, огромный красно-белый щит?
– Да, что-то такое.
– Тогда пора кричать «Бинго». Ренате Оверлид только что была в этом же здании. Что-то мне подсказывает, что оно пустует. Пожалуй, я туда загляну.
– Один?
– Я только взгляну. Хорошего вечера.
Через четверть часа он опять был возле здания. Все правильно, щит рекламировал магазин «FM», расположенный в ста метрах отсюда. Рино завернул за угол и узнал, что находилось в этом здании раньше.
«Плотники Карлсена» – похоже, табличка была сделана вручную, и, если она могла свидетельствовать о качестве продукции фабрики, неудивительно, что та разорилась. Окна и стеклянную дверь закрывали толстые доски. Рино заглянул за угол и увидел, что остальные стены были сплошными. Дверь, как и ожидалось, была заперта. Он ощупал доски, – те оказались такими толстыми, что могли выдержать не один шторм. Не требовалось особых умений, чтобы отодрать доску с помощью лома, но провернуть такое и не оставить следов было практически невозможно. Эту идею Рино пока оставил. Он решил обойти вокруг здания и обнаружил на стене нечто, по его мнению, бывшее когда-то вентиляционным выходом. Отверстие находилось примерно в метре над землей, Рино сел на колени и оглядел его. Вход был прикрыт косо висящей доской. Видимо, подобное искушение было слишком сильным для ватаг мальчишек. Рино ощупал доску и немного надавил. Доска легко поддалась. Он вернулся к машине и достал из перчаточного ящика фонарь, потом опять отодвинул доску и включил свет. Это был не вентиляционный выход, а, скорее, вытяжка для стружки и щепок. В стенах все еще виднелись остатки закрученных в спирали шлангов. Видимо, их отрезали в тот день, когда братья Карлсены решили закрыть фабрику. Инспектор засунул руки внутрь хода, подтянулся и залез. Проход был примерно 40–50 см в ширину, ему пришлось продвигаться вперед, согнувшись. Скоро он оказался внутри. Инспектор зажег фонарь и осмотрелся. У одной стены стояли пять темно-зеленых монстров – три промышленных пилы и два рубанка. Под каналом лежали груды стройматериалов, и Рино осторожно спустился на почти не обработанные бревна. В нос ударил запах гнили и бетона. Он снова осветил помещение фонарем, аккуратно слез с бревен и ощупал дверь, которая, как он предположил, когда-то в семидесятые исправно служила у кого-то дома. Открытая дверь вела в помещение, которое, скорее всего, использовалось как офис. Сейчас его постарались сделать уютнее, постелив на пол ковер, украсив стены картинами и поставив два угловых дивана так, чтобы они окружали дряхлое кресло. Еще одна дверь вела, по всей видимости, в коридор, а напротив, у стены, стоял старый комод.
Рино подумал о том, что попал в убежище двух обиженных матерей, и, судя по обстановке, их могло быть даже больше. Инспектор представил себе, как они собираются здесь и делятся своими переживаниями и ненавистью к мужчинам, которые едва помнят о том, что подарили жизнь ребенку. И как они пытаются выплеснуть свою ненависть и придумывают способы мести, чем страшнее, тем лучше. Он присел возле комода, но тот был заперт. Решив, что ключ находился где-то здесь, в комнате, инспектор решил поискать его. Через пять минут поисков он начал сомневаться. Может, его прятали в мастерской. Инспектор решил сначала проверить коридор, но дверь была заперта. В этот момент он услышал голоса снаружи. Рино замер, надеясь, что все стихнет, но голоса становились только сильнее. Скоро послышался звук открываемого ключом замка. Они были здесь. Мстители пришли.
Глава 14
Будё
Никласу Хултину приснился зверь, хищный монстр, который скрывается от людей, выискивая по ночам своих жертв. Бесформенной тенью он преследовал Никласа сквозь сон, лишь распахнутые глаза светились в темноте. Полицейский знал, за кем охотится зверь, но не мог вмешаться. И только когда тот прыгнул изо всех сил и гибкой пантерой пронесся по воздуху, Никлас рывком сел на постели и проснулся. Перед глазами все еще стояла последняя сцена из сна. Когти.
Все утро они по второму кругу опрашивали свидетелей – тетку пострадавшей и ее коллег по работе, в этот раз уделяя особое внимание прошлому Эллен Стеен, и в первую очередь, мужчинам из ее прошлого. Похоже, личная жизнь женщину не слишком интересовала. Она вышла замуж в двадцать семь, через десять лет развелась, потом у нее был всего один роман, который закончился примерно год назад. О ее бывшем муже все отзывались очень хорошо, похоже, развод произошел по обоюдному согласию без особых конфликтов и ссор. Мужчина жил в Сундвалле, что позволило следователям исключить его из списка подозреваемых, хотя само по себе проживание в Швеции не может считаться алиби. Последние отношения, по всей видимости, изжили себя, и никаких признаков отвергнутой любви или ненависти не наблюдалось. Так что пока мотив преступления был неясен. К тому же о нападении на Эллен Стеен предупредили, отправив небольших фарфоровых кукол с символическим значением предназначения и вечной любви.
Никлас решил пообедать дома и отправил жене эсэмэску, надеясь, что Карианне что-нибудь приготовит. Тактика сработала на все 100 % – когда он открыл дверь в кухню, там пахло омлетом. Карианне улыбнулась ему, как обычно, но он сразу же почувствовал, что она его ждала.
– Почти готово! – крикнула она и повернулась к плите.
Он обнял ее, попытался развернуть к себе, но она противилась.
– Эй, яйца сами приготовятся.
– Не шути, Никлас!
– А я и не шучу, хочу всерьез повеселиться!
– Отпусти меня, – ее голос звучал очень уверенно, и он разжал руки.
– Что случилось?
Она пожала плечами:
– От меня пахнет.
– Что? – Он демонстративно прижался носом к ее плечу и вдохнул: – Мм… Ошеломляющий аромат. Как всегда.
– У меня изо рта, – она сняла сковородку с огня, поставила ее на стол и села.
– Ну и что? – Он осторожно опустился на стул.
– Мочой, – сказала она и разрезала омлет таким сильным ударом ножа, что им можно было легко убить быка.
– Что?
– От моего дыхания пахнет мочой. Я знаю, потому что симптомы те же. У меня во рту привкус мочи, а значит, и пахнет тоже мочой.
– Я ничего не чувствую, – попытался возразить муж.
Карианне задумчиво жевала омлет, потом взглянула ему в глаза.
– Поверь мне. Мне не хочется это доказывать.
– И что это значит? – спросил он, уже начиная догадываться.
– Это значит, что почки не могут фильтровать кровь. А это, в свою очередь, означает, что в ближайшее время меня ждет ад. Тошнота, рвота. Порой я не могу пописать даже в яичную скорлупку, а иногда из меня выливается почти полведра. Но хуже всего, конечно, ходить и знать, что от тебя пахнет мочой.
