Я нарочно потягиваю вино, чтобы отсрочить ответ.
– Все дело в книге, – в конце концов отвечаю я. – Она забирает все мое внимание. Я мучилась над ней несколько месяцев, но теперь работа наконец пошла. С тех пор как я переехала сюда, написано шесть глав. В этом доме все как-то по-другому.
– Почему? Это всего лишь старый дом.
– А разве ты ничего не чувствуешь, Саймон? Эти стены хранят историю! Подумай, сколько всего тут приготовили, сколько всего съели в столовой! Думаю, я не смогла бы ничего написать, если бы не оказалась здесь.
– И только по этой причине ты уехала из Бостона? В поисках вдохновения?
Мне удалось посмотреть ему прямо в глаза:
– Да.
– Что ж, ладно. Я рад, что ты обрела его здесь.
– Вот именно, – буркнула я и добавила про себя: «И не только вдохновение – я нашла гораздо большее».
Этой ночью я лежу без сна, чутко прислушиваясь к тому, что делает гость. Его спальня рядом с моей. Я не сказала ему об обитающем здесь призраке – было ясно, что́ он подумает. За ужином Саймон внимательно наблюдал, как я подливаю в свой бокал изысканное шардоне, которое он привез из Бостона. Знаю, он считает, что именно пьянство мешает мне закончить книгу. Пусть писатели и выпивка – давно уже клише, но в моем случае (как и в случае с Хемингуэем) это правда.
И неудивительно, что мне мерещатся призраки.
Я слышу, как скрипит пол в коридоре и льется вода в гостевой ванной. Очень странно, что в доме есть кто-то еще – кто-то живой. Разумеется, призраки не спускают воду в туалете и не открывают краны. И вовсе не призрак тихо шаркает назад по коридору и притворяет за собой дверь. Я уже отвыкла от человеческих звуков, и теперь люди кажутся мне ужасно чужими; мне неприятно, что в мой дом кто-то вторгся, пусть даже всего на одну ночь. В этом большое преимущество писательской жизни – я могу по неделям не видеться с другими людьми. Внешний мир отягощают конфликты и разочарования, так зачем же выходить из дома, раз все, что мне нужно, находится в этих стенах?
Саймон нарушил равновесие, и я чувствую разлад в атмосфере, словно его присутствие странным образом зарядило воздух и теперь по дому бродят беспокойные маленькие смерчи.
И это ощущаю не только я.
На следующее утро, когда я спускаюсь в кухню, Саймон уже там – сгорбившись, большими глотками пьет кофе. Он небрит, глаза у него покраснели, и я впервые за все время нашего знакомства вижу его без фирменного галстука-бабочки.
– Ты ужасно рано поднялся, – замечаю я, направляясь к кофейнику и наполняя свою чашку. – Я собиралась встать первой и приготовить на завтрак чудесную фриттату
[10].
Он трет глаза и зевает.
– Я плохо спал. И подумал, что в таком случае нет смысла валяться в постели и стоит отправиться в путь пораньше.
– Уже? Но ведь сейчас только семь.
– Я ворочался с боку на бок с трех часов.
– Почему?
– Дурные сны. – Он пожимает плечами. – Возможно, в этом доме чересчур тихо. Не припомню, когда в последний раз у меня были такие кошмары.
Я медленно усаживаюсь за стол и пристально изучаю его.
– Какие такие кошмары?
– Нет ничего менее интересного, чем чужие сны.
– А мне интересно. Расскажи.
Он глубоко вздыхает, словно даже для воспоминаний о кошмарном сне ему необходимо собраться с силами.
– Будто бы он сидел прямо у меня на груди. И пытался выдавить из меня весь воздух. Я даже думал, что у меня сердечный приступ. Прямо чувствовал, как он сжимает мне горло.
«Он».
– Я попытался оттолкнуть его, но не смог сдвинуться с места. Меня парализовало, как это часто случается во сне. А он продолжал душить меня, пока я и правда не решил… – Саймон снова вздохнул. – В общем, после такого я не смог снова заснуть. Просто лежал без сна, прислушиваясь. Почти ожидая, что он вернется.
– Почему ты говоришь «он»?
– Не знаю. Думаю, с тем же успехом можно было бы сказать «оно». Я знаю только, что это нечто хватало меня за горло. И вот что еще странно, Эйва. Когда я проснулся, ощущение удушья было таким реальным, что мне страшно захотелось выпить воды. Я пошел в ванную, увидел свое отражение в зеркале – и, клянусь, в первый момент заметил следы у себя на шее! – Он сконфуженно усмехается. – Потом я моргнул – и разумеется, никаких следов уже не обнаружил. Но можешь представить, насколько я был потрясен этим сном.
Я осматриваю его шею над воротником рубашки, но ничего такого не вижу. Ни синяков, ни других отметин от пальцев призрака.
Саймон осушает свою кофейную чашку.
– Как бы то ни было, поеду-ка я пораньше, может, и пробки по пути к Бостону обгоню. Я уже упаковал сумку.
Я провожаю его на улицу, к машине, и, пока он возится с багажником, поеживаюсь на свежем морском ветерке. Птицы выводят трели над головой, бабочка-монарх выписывает разноцветные зигзаги над зарослями молочая. День обещает быть прекрасным, однако Саймон изо всех сил стремится сбежать.
Он на прощание чмокает меня в щеку, и я вижу, как он бросает нервный взгляд на дом – похоже, боится повернуться к нему спиной.
– Заканчивай эту чертову книгу, Эйва.
– Непременно.
– И возвращайся в Бостон, твое место там.
Ну что тут поделаешь – я и вправду испытываю облегчение, глядя, как он уезжает. Дом снова полностью в моем распоряжении; стоит прекрасное летнее утро, и я знаю, что у меня впереди целый день. Услышав громкое «мяу», опускаю взгляд и вижу сидящего у моих ног Ганнибала; он подергивает хвостом – наверняка думает о завтраке.
Да и я сама думаю о еде.
Оборачиваюсь к дому. И лишь сейчас, поднимаясь по ступеням на веранду, замечаю сверток с эмблемой «Федэкс». Наверное, курьер оставил его здесь вчера днем, когда я была занята приготовлениями к приезду Саймона. Взяв сверток в руки, я узнаю собственный почерк на наклейке для адреса. Тот самый пакет, который на прошлой неделе я отправила Шарлотте Нильсон. Смотрю на причину возврата: «Три попытки вручения».
Я стою на веранде, не реагируя на мяуканье Ганнибала, и раздумываю об этом возвращенном пакете. Вспоминаю слова Донны Бранки о том, что Шарлотта не ответила ей ни на письма, ни на звонки. Это все меня очень озадачивает. И теперь я серьезно встревожена.
Мне о многом хочется спросить Шарлотту, хочется узнать о том, как она жила в этом доме. Почему она так внезапно уехала? Неужели ее испугал призрак?
Она живет на Коммонуэлс-авеню, неподалеку от моей квартиры в Бостоне. Наверняка в ее доме есть хотя бы один человек, который знает, куда она уехала и как с ней можно связаться.
