А теперь я не могу даже проехать мимо ее дома.
Запретные зоны продолжают расти, как расплывающиеся кляксы на карте города. Район вокруг больницы, где работает Люси. Ее любимая кофейня и продуктовый магазин. Все те места, где я могу столкнуться с ней и буду вынуждена объяснять, почему скрываюсь. От одной только мысли о встрече с сестрой мое сердце начинает бешено колотиться, а ладони потеют. Я воображаю, как эти черные кляксы увеличиваются, расползаясь по карте города, – и вот уже весь Бостон превратился в запретную зону. Возможно, имеет смысл навсегда переехать в Такер-Коув и запереться в Вахте Броуди. Состариться там и умереть вдали от города, где все вокруг отражает мою вину, особенно сейчас, когда я еду в свою квартиру.
Именно тут все и случилось. Вот перекресток, где лимузин врезался в «приус» Ника и тот закрутился по обледенелой улице. А вот у этого фонарного столба помятый «приус» наконец-то остановился.
Еще одна клякса на карте. Еще одно место, которого нужно избегать. По пути к своей квартире я ощущаю себя так, словно преодолеваю полосу препятствий, где каждый уголок, каждая улочка полна дурных воспоминаний, словно там спрятана бомба, готовая взорваться.
А самые ужасные воспоминания ждут в моей квартире.
Сначала их вроде бы и нет, они приходят не вдруг. Оказавшись внутри, я замечаю лишь спертый воздух дома, в котором несколько недель не открывали окна. Все так, как я оставила, – запасные ключи в плошке у двери, несколько новых выпусков журнала «Приятного аппетита!» сложены в стопку на кофейном столике. «Наконец-то я дома!» – обычно думает тот, кто после долгого пути оказался в родных стенах, но я все еще взбудоражена дорогой и по-прежнему не решила, стоит ли ночевать здесь. Я опускаю на пол сумку и бросаю ключи в плошку. С самого утра я ничего не ела и не пила, а потому иду в кухню за стаканом воды.
И тут меня захлестывает с головой… Канун Нового года.
Воспоминания настолько яркие, что я даже слышу звук открываемых бутылок, чувствую запах розмарина и кипящего жира для поркетты
[11]. Помню такой радостный-радостный вкус шампанского на языке. В тот вечер я выпила слишком много шампанского, ведь это был мой праздник. Я весь день проторчала в кухне за чисткой устриц, разрезанием артишоков, раскладыванием грибной начинки в тарталетки, и, когда в мою квартиру пожаловали три дюжины гостей, мне хотелось праздника.
Поэтому я пила.
Пили и другие. Все, кроме Люси, которой не повезло: она в ту ночь была дежурным врачом. Они с Ником приехали на разных машинах, на тот случай, если ее вызовут в больницу, так что в эту ночь она могла позволить себе только газированную воду.
Разумеется, Люси все-таки вызвали, потому что в канун Нового года дороги заледенели и без происшествий обойтись не могло. Помню, я смотрела с другого конца комнаты, как она натягивает пальто и собирается уходить, и думала: «А вот и моя совершенно трезвая сестренка – она спешит, чтобы спасти чью-то жизнь, пока я тут допиваю шестой бокал шампанского».
Или это был уже седьмой?
К концу вечера я сбилась со счета, но в этом ли суть? Я же не собиралась никуда ехать. Никуда не собирался и Ник – он согласился переночевать в гостевой комнате, потому что слишком напился, чтобы садиться за руль.
Смотрю на кухонный пол и вспоминаю, как моя голая спина касалась этих холодных плиток. Ох, как меня мутило от выпитого шампанского! И тут тошнота возвращается – все, я больше ни минуты не могу находиться в этой квартире!
Бегу прочь, чтобы снова сесть в машину.
К вечеру я снова окажусь дома, в Вахте Броуди. Я впервые подумала о ней как о настоящем доме – сейчас это единственное место в мире, где я могу спрятаться от тяжелых воспоминаний. Тянусь к замку зажигания.
Звонит мой телефон. Код бостонский, однако номер я не узнаю́. Но все равно отвечаю.
– Мой сын попросил позвонить вам. – В трубке мужской голос. – Он говорит, что вы подъезжали к нашему дому некоторое время назад и спрашивали о Шарлотте.
– Да, спасибо, что позвонили. Я пыталась связаться с ней, но она не отвечает на электронные письма и звонки.
– А вы, собственно, кто?
– Меня зовут Эйва Коллетт. Я живу в Такер-Коуве, в доме, который до меня снимала Шарлотта. Здесь осталось несколько ее вещей, и мне бы хотелось отдать их ей.
– Подождите. А разве она не там?
– Нет. Она уехала больше месяца назад, и я решила, что она в Бостоне. Я отправляла ей посылку по этому адресу, но ее вернули.
– Насколько мне известно, Шарлотта не возвращалась в Бостон. Я не видел ее с июня. С того дня, как она уехала в Мэн.
Мгновение мы оба молчим, размышляя над тайным исчезновением Шарлотты.
– У вас есть хоть какие-то предположения о том, где она может быть? – спрашиваю я.
– Перед отъездом из Бостона она оставила мне адрес для пересылки. Это абонентский ящик.
– Где?
– В Такер-Коуве.
20
Донну Бранку мой рассказ совершенно не встревожил.
– Человек, с которым вы говорили, всего-навсего ее сосед и вполне может быть не в курсе, куда она поехала. Вероятно, она отправилась в другой штат, к родственникам. А может, и за границу. Есть масса причин, по которым она могла не вернуться домой, в Бостон. – У нее звонит телефон, и управляющая отворачивается, чтобы снять трубку. – «Бранка. Продажа и управление недвижимостью».
Я сверлю ее взглядом, ожидая, когда она закончит телефонную беседу и продолжит нашу, однако управляющая явно перестала обращать на меня внимание и полностью переключилась на поступившее предложение сдать недвижимость: четыре комнаты, вид на воду, всего миля до городка. А я – всего лишь занудная съемщица, пытающаяся играть в детектива. Это Такер-Коув, а не Кэбот-Коув, и отпускница станет расследовать исчезновение другой женщины разве что в сериале «Она написала убийство».
В конце концов Донна кладет трубку и поворачивается ко мне. На ее лице написан вопрос: «Вы все еще здесь?»
– С чего вы так волнуетесь? Ведь вы с Шарлоттой даже не знакомы.
– Она не отвечает на звонки. И несколько недель не отвечала на письма.
– Вообще-то, Шарлотта написала мне, что некоторое время не сможет выходить на связь.
– У вас есть это письмо?
Вздохнув, Донна прямо в кресле разворачивается к шкафу и вытаскивает оттуда папку «Вахта Броуди».
– Вот, это она прислала мне из Бостона после отъезда. Как видите, здесь не из-за чего тревожиться.
Управляющая передает мне отпечатанное на принтере письмо, которое и правда кажется весьма сухим:
Донна, из-за сложной семейной ситуации я вынуждена немедленно уехать из Такер-Коува. В Мэн я уже не вернусь. Я помню, что оплатила два месяца аренды, но не сомневаюсь: найти нового жильца Вам не составит труда. Надеюсь, уплаченной суммы хватит, чтобы покрыть неустойку, связанную с ранним отъездом. Дом я оставила в хорошем состоянии.
