– И много расследований вы уже провели? – интересуется Бен у Мейв.
– Мы посетили шестьдесят, а может, семьдесят мест, в основном в Новой Англии. Когда люди сталкиваются с явлениями, которые их беспокоят, будь то просто скрипучие полы или чье-то воплощение в полный рост, они не знают, куда обратиться. И связываются с нами.
– Прошу прощения! – кричит Эван с площадки верхнего этажа. – В конце коридора дверь. Можно нам заглянуть туда?
– Пожалуйста, заглядывайте, – отвечаю я.
– Дверь заперта. Не дадите ли ключ?
– Она не может быть заперта.
Я направляюсь по лестнице на второй этаж, где Ким и ее коллеги стоят у закрытой двери в башенку.
– Что за ней? – спрашивает Ким.
– Просто-напросто лестница. Она никогда не запирается. Я и не знаю, где ключ. – Поворачиваю ручку, и дверь со скрипом распахивается.
– Черт! Клянусь, она была заперта, – настаивает Тодд. Он поворачивается к брату: – Ты же видел! Я не мог ее открыть.
– Из-за влажности, – говорит Бен, как обычно нашедший логическое объяснение. Он наклоняется и осматривает косяк. – Сейчас лето, и дерево от сырости набухает. Поэтому двери застревают.
– Она ни разу не застревала, – замечаю я.
– Ну, если это работа вашего призрака, с чего он решил не пускать нас в башенку?
Все смотрят на меня. Я молчу. Не хочу отвечать.
Ким первая переступает порог. Она поднимается всего на две ступени и внезапно замирает – ее рука застывает на перилах.
– В чем дело? – спрашивает Мейв.
Пристально глядя на верхнюю часть лестницы, Ким тихо произносит:
– Что там?
– Просто башенка, – говорю я.
Ким делает глубокий вдох. А затем – еще один шаг. Ясно, что подниматься она не хочет, но продолжает идти вверх. Двигаясь за остальными, я вспоминаю те ночи, когда с большой радостью взбиралась по этой самой лестнице и капитан вел меня за руку. Вспоминаю шелковые юбки, шуршащие у моих ног, и мерцание свечей; сердце билось от предвкушения: что-то ждет меня за бархатными занавесками? Бен прикасается к моей руке, и я вздрагиваю от неожиданности.
– Они слегка заигрались, – шепчет он.
– Думаю, она и вправду что-то почувствовала.
– А может, они просто умеют сгустить краски. Что ты знаешь об этих людях, Эйва? Ты действительно веришь им?
– На данном этапе я готова обратиться к любому, кто способен дать объяснение.
– Даже к мошенникам?
– Ну, они уже здесь. Дадим же им высказаться.
Мы преодолеваем последние две ступени и, оказавшись в башенке, наблюдаем за тем, как Ким выходит в центр комнаты и внезапно замирает. Она запрокидывает голову, словно слушает шепоты, проникающие сквозь завесу между миром живых и миром мертвых. Тодд продолжает съемку – я вижу мигающий индикатор записи на его камере.
Ким втягивает воздух и выдыхает. Она медленно поворачивается к окну и смотрит на вдовью дорожку.
– Здесь случилось нечто ужасное. В этой комнате, – тихо произносит она.
– Что ты видишь? – спрашивает Мейв.
– Пока неясно. Это как будто отзвук прошлого. Как круги по воде от упавшего камня. Словно след ее ощущений.
– Ее? – Мейв поворачивается ко мне, и я понимаю, что мы обе думаем об Авроре Шербрук, которая встретила свой конец в этой башенке.
Долго ли она пролежала здесь, прежде чем умереть? Звала ли на помощь, пыталась ли ползти к лестнице? Когда держишь своих родственников и друзей на расстоянии, когда обрываешь все связи с внешним миром, наказание бывает таким: ты умираешь в одиночестве, никто не видит твой последний вздох и твое тело подвергается разложению.
– Я чувствую ее страх, – шепчет Ким. – Она понимает, что́ вот-вот произойдет, но никто ей не поможет. Никто ее не спасет. Она одна-одинешенька в этой комнате. С ним.
«С капитаном Броуди?»
Ким оборачивается к нам; ее лицо пугающе белое.
– Здесь обитает зло. Нечто мощное, нечто опасное. Я не могу оставаться в этом доме. Не могу.
Она бросается к лестнице, и мы слышим, как ее каблуки отбивают панический ритм по ступеням.
Тодд медленно снимает камеру с плеча.
– Что, черт возьми, произошло, Мейв?
Мейв потрясенно качает головой:
– Понятия не имею.
Мейв сидит за моим кухонным столом; дрожащей рукой она подносит чашку к губам и делает глоток.
– Я много лет проработала с Ким, но она ни разу не уходила с места обследования. То, что произошло в башенке, видимо, оставило мощный шлейф. Даже если это просто остаточное присутствие, эмоции никуда не делись, они по-прежнему ощущаются в этом месте.
– Что вы имеете в виду под остаточным присутствием? – спрашивает Бен. В отличие от остальных, его, похоже, нисколько не задело то, что произошло сейчас в башенке, он стоит чуть поодаль, опираясь на рабочую столешницу. Он, как обычно, беспристрастный зритель. – Это то же самое, что призрак?
– Не совсем, – поясняет Мейв. – Это больше похоже на отзвук какого-то ужасного события. Вызванные им сильные эмоции застряли в месте происшествия. Страх, мучения, горе – все это способно задержаться в доме на много лет, даже на несколько веков, и порой живые способны ощущать это, как Ким. То, что случилось наверху, оставило след в этой башенке; это происшествие продолжает проигрываться снова и снова, как старая видеозапись. Более того, я заметила, что крыша покрыта шифером.
– Разве это на что-то влияет? – интересуется Бен.
– Здания, при строительстве которых были использованы шифер, металл или камень, как правило, задерживают подобные далекие отзвуки. – Она поднимает взгляд на декоративный жестяной потолок кухни. – Кажется, этот дом создан, чтобы удерживать воспоминания и сильные эмоции. Они по-прежнему здесь, и люди вроде Ким способны чувствовать их.
– А как насчет нечувствительных вроде меня? – спрашивает Бен. – Должен сказать, что я никогда не был свидетелем паранормальных явлений. Почему я ничего не ощущаю?
– Вы принадлежите к большинству тех, кто живет и не знает, что нас окружают скрытые энергии. Дальтоники же не видят ярко-красного. Они даже не представляют, чего лишены, как не представляете вы.
– Возможно, это к лучшему, – сдается Бен. – Увидев реакцию Ким, я, наверное, предпочту не замечать призраков.
Уставившись в свою чашку, Мейв тихо произносит:
– Призраки, по крайней мере, безобидны.
От удара алюминиевого ящика об пол я вздрагиваю и выпрямляюсь на стуле. Обернувшись, вижу Эвана: он только что принес в дом последнее оборудование.
– Камеру «А» устанавливать в башенке? – спрашивает он у Мейв.
