– Они самые. После Войны за Равенство выяснилось, что около семидесяти процентов родителей не готовы тратить время на воспитание своих чад.
– Хренасеее, – более подходящих слов Гвоздев не нашел.
– Да это понятно. На прокачку уходит много сил и времени, а любимое чадо это самое время нагло крадет. До сотки и до бессмертия прокачиваются единицы, и среди них почти нет женатых пар или людей с детьми.
– Выживают прохиндеи и эгоисты, – закончил мысль за девушку Гвоздь.
– Разразился демографический кризис и если бы не решение Люминов открыть общественные приюты, мы бы вообще как динозавры нафиг вымерли. А так, чтобы простимулировать рождаемость Люмины за каждого сданного ребенка предлагают один мод твоего уровня, – невесело произнес Рома.
– А с чего тут веселиться? Горестно, наверное, осознавать, что родители с большой радостью променяли тебя на какую-то железку.
– И сколько вас? Не сирот я имею в виду, а вообще людей сейчас на Земле?
– Где-то полтора миллиарда. Точно подсчитать невозможно. Есть дикие локи, где ни переписи, ни законов. Да и Чистые данные намеренно искажают.
Лучше бы Гвоздю со всей силой сковородкой по лбу треснули. Эффект был бы куда слабее. Когда он отправлялся на Надежду, на Земле жило восемь миллиардов. И за сто лет шесть с половиной миллиардов куда-то делось! Нифига себе, масштабный геноцид!
– Ой, да в приютах не жизнь, а малина, – Ласка неправильно поняла причину ступора Гвоздева, – есть места и гораздо похуже.
– Какие, например? – спросил с вызовом инженер.
– Гляди! – Ласка указала куда-то влево, – видишь, цистерны рядами стоят? Белые такие?
Гвоздь повернул голову в сторону, куда указывала Ласка, на автомате. После того, что он услышал, ему какие-то цистерны были глубоко до лампочки.
За городом четко просматривался квадрат завода, обнесенного высоким забором, на территории которого высились бело-ржавые баки, похожие на перевернутые древнегреческие амфоры. Бочки и бочки. Тут проблема гораздо шире и глубже – восемь было, полтора миллиарда осталось!
– Это фабрика по производству синтмяса.
– Угу, я помню. Синтмясо едят зажравшиеся ублюдки, – поддакнул девушке Гвоздь, – я только ни пастбищ, ни коровников не вижу.
– Баки и есть и пастбище и коровник. Никто целых животных уже давно не выращивает. Берутся клетки ткани коровы, помещаются в питательный раствор. И получается, что в одном баке растет говядина, в другом свинина.
– Одним таким большим куском? – оказалось, что поток откровений на сегодня еще не иссяк. Его живая фантазия подпихнула картинку, как от бесформенного куска мяса, плавающее в мутной питательной жидкости отрезают кусок и швыряют его на сковородку. И самое страшное он уже успел попробовать эту гадость. И что теперь – ждать рака или чего похуже?
– Работа там очень вредная. Мои папа и мама погибли во время пожара и выброса химикатов. Воспитывал меня дед, который умер в шестьдесят три года, едва достигнув тридцать девятого уровня. Тогда я сожгла нашу ферму, подалась в Искатели и пообещала себе, что буду прибавлять минимум по два уровня в год и обязательно доберусь до сотого сердца!
– У вас бзик на этом сердце, – проворчал Гвоздев.
– А как иначе?! Добрался до сотки и все, жизнь только начинается, впереди целая вечность! – Ласка с рвением отстаивала свою мечту.
А что, тех, кто вставил себе сотое сердце, не убивают? Насколько я понимаю, желающих выдрать это сокровище из груди, будет хоть отбавляй. Бойцы сотники уникальные, но любого уникума можно раскатать толпой. Так что живи свою вечность и бойся каждую минуту, что ее у тебя заберут.
– У меня не заберут! – убежденно произнесла девушка.
Глава 18
Хорош лясы точить! Высадка через две минуты, всем приготовиться! – отдал приказ Лисовский, а в поле зрения Гвоздева появились цифры обратного отсчета.
Он уже научился переключать режим просмотра на очках и нажатием микрокнопки «сделал» прозрачными борта транспортного корабля, чтобы рассмотреть место высадки. А посмотреть, как оказалось, было на что. Их «Бегемот» направлялся к небольшой полянке на границе векового леса.
– К самому объекту не высадиться – лес кругом, «Бегемот» себе брюхо распорет. Судя по карте, от этой поляны начинается старая заброшенная дорога, которая приведет нас к заданным координатам. Дорога заросла, но все-таки по ней мы будем передвигаться быстрее, чем по лесному бурелому.
Штурмовики сопровождали «Бегемот» не для красоты или для галочки.
Оторвавшись от транспортного корабля, серебряные сигары взмыли вверх а потом резко спикировали на предполагаемое место высадки, разом выпустив на милую идиллическую опушку весь боезапас ракет.
– Хана барсучкам и ежикам, – заметил Гвоздев, глядя на рвущие землю волны взрывов, – там даже земляных червей не осталось.
– С Конструкторами по-другому нельзя. Ребята они очень неприятные. Надо максимально обезопасить место высадки от дронов, мин и ловушек, – пояснила Ласка.
Рома хотел еще что-то добавить, но зубы его лязгнули, а всех сидящих в бронетранспортере ощутимо тряхнуло – «Бегемот» коснулся грунта. Выгрузка мотоциклов разведчиков и бронетранспортеров заняла какие-то секунды. Вот они вроде в грузовом отсеке, а вот уже стоят на перепаханной опушке и машут платочками вслед торопливо улетающему «Бегемоту».
– Все? Остались мы сам-на сам? – Гвоздь, как опытный солдат понимал, что прежде чем куда-то врюхаться, надо подумать, как оттуда выбираться. План эвакуации гораздо важнее плана самой операции.
– Сам на сам здесь не прокатит. На границе локации нас ждут сразу два «Бегемота». По сигналу нас отсюда выдернут за пятнадцать минут. Плюс в десятикилометровой зоне постоянно барражируют два сменяющие друг друга звена штурмовиков. Если у нас будет совсем горячо, они поддержат нас с воздуха, – выдал порцию успокоительного Лисовский, – Даня, приступай к прочесыванию периметра.
Вместо того, чтобы лихо запрыгнуть в седла летающих мотоциклов и начать нарезать круги по лесу, разведчики запустили целый рой беспилотников – белых полусфер с острыми рожками-антеннами. С плеча Ласки стартовал разведывательный «Стриж» купленный на уже несуществующем Верхнем Рынке.
– Убрала бы твой шарик, подруга. Он нас спалит быстрее, чем хоть какие-то данные добудет, – смеясь, сказал Даня.
Ласка стала пунцовой.
– Побереги «Стрижа», – скороговоркой произнес Гвоздев, всерьез опасаясь, что дреды разведчика окажутся намотанными на кулак девушки, – он нам пригодится, когда эти клоуны облажаются.
Но «клоуны» работали так, что любо дорого было поглядеть. Каждый дрон из стаи носился по своей, строго определенной траектории.
– Радиус километр – чисто! Два километра, ни одной энергетической сигнатуры! – с точностью метронома докладывал Даня, – командир, прогноз с точностью девяносто три процента – в радиусе пяти километров импов нет.
