– Мисс Дженни…
– Просто – Дженни, – очаровательно улыбаясь, перебивает меня она. – И на «ты», если не против.
– Хорошо, – я сегодня просто сама покладистость и договороспособность. – Тогда я – просто Нэйтан. Дженни, раз уж речь зашла о переодевании. Не возражаешь сначала заехать ко мне?
– Что, вот так сразу? – она пытается изобразить возмущение, но смех ей мешает. – А как же цветы и конфеты? А поухаживать?
– Вы невыносимы, мисс. Между прочим, я вас сегодня спас. Может от смерти, может еще от чего… Скоро, кстати, могу выяснить, от чего именно. Вам интересно будет узнать?
Девушка делает вид, что мои слова ее пристыдили. А может, и правда, вспомнила, кто совсем недавно с нее скотч срезал.
– Хорошо, готова прогуляться в твою одинокую холостяцкую берлогу.
– Насчет холостяцкой – спорить не буду. Но откуда такая уверенность в моем одиночестве?
Мне показалось, или в глазах ее на мгновение мелькнуло что-то напоминающее огорчение?
Всю дорогу до моего дома Дженни хранила молчание. Мне кажется, у девчонки отходняк начался. Просто слишком много событий вокруг нее произошло за относительно небольшой промежуток времени. И сознание на них просто не успевало адекватно среагировать. А сейчас, наконец, наступило относительное спокойствие, никто ее не хватает, не усыпляет, не привязывает к стулу в богом забытой хибаре. Вокруг не свистят пули и не умирают люди, бугаи в форме с автоматами наперевес табуном не носятся… Вот ее и накрыло. Но, чувствуется в девочке характер: ни воплей, ни слез, ни истерик. «Дочь солдата не плачет». Разве что блеск в глазах несколько нездоровый, лихорадочный. Но это пройдет.
– В машине посидите, мисс Дженни, или наверх со мною подниметесь?
– Значит все-таки сразу, и даже не потанцуем?
Несмотря на состояние, она еще и шутить умудряется. Еще немного, и я в нее влюблюсь, ей-богу. Люблю девушек с характером.
– Разумеется сразу, жизнь коротка и на все эти романтические глупости у нас нет времени мисс, – отвечая, стараюсь сохранить на лице серьезное выражение, но…
Нет, не поверила, снова улыбается. Точно, в покере мне удачи не видать. Может, в чем другом повезет, наконец?
– М-дааа… – немного разочаровано тянет Дженни, обведя взглядом мою «холостяцкую берлогу». – Как-то тут не романтично совсем. Ни автомата под кроватью, ни даже разобранного пистолета на промасленной тряпке на столе…
Ага-ага, автомат с пистолетом она высматривала, как же! Явно какие-нибудь женские вещи углядеть пыталась. И ничего не обнаружив, явно обрадовалась.
Негромко чпокает присоской дверца холодильника.
– И даже в холодильнике у него чистота и порядок. Ни засохшей двухнедельной пиццы, ни скисшего пива… Даже заплесневевшего сыра – ни кусочка. А ты точно коп?
– Точно, – спешу подтвердить я. – Зато ты – несчастная жертва стереотипов. Автомат я храню в сейфе на службе, а «Рокфор»
[67] – вообще не люблю.
Теперь в ее взгляде не только смешинка, но и удивление. Что, правда считала меня таким диким?
– Ладно, Дженни, ты посиди пока на кухне, а я быстренько одену что-то более подходящее.
– Ну вооот, – дует губки в притворной обиде она, – только собралась поглазеть на бесплатный мужской стриптиз – и такой облом. Выставлена на пыльную кухню.
– И вовсе она у меня не пыльная. А стриптиз… Давай в другой раз, а? Мне тут все друзья намекают, что я в последнее время вес набрал и слегка не в форме… Вот я пресс подкачаю и тогда…
– Ловлю на слове, – улыбается девушка и смотрит на кофе-машину. – У тебя она капучино варит?
– И весьма неплохой, – я приглашающе развожу руками. – Mi casa – su casa
[68].
Переодеваюсь я под доносящиеся с кухни ароматы свежесваренного кофе. Сначала хотел надеть свой лучший костюм, но слегка поразмыслив эту идею отмел. Впечатлить подполковника Сил планетарной обороны пиджаком, пусть и хорошим, на заказ сшитым, у меня вряд ли получится. А он, судя по нашему короткому разговору, едва встретив, тут же начнет меня строить. Не из вредности даже, а чисто автоматически, по привычке. Ну, пусть попробует. И, кстати, чего это все заладили кто про пузо, кто про брюхо? Еще три года назад подогнанная по фигуре в ателье милейшего мистера Коэна полицейская «парадка» села, будто влитая. Клевещут они на мою фигуру. А еще друзья…
– Ого, – сидевшая перед опустевшей кофейной чашкой за кухонным столом Дженни даже привстала. – Ничего себе! Надо же…
Подошла поближе, явно едва сдержала желание колупнуть китель ноготком указательного пальца.
– Настоящие?
– Нет, мисс Дженни, на армейской распродаже купил, со скидкой…
Разбирается? Впрочем, при папе – кадровом офицере в немалых чинах и званиях, странно было бы, если бы не разбиралась. Но вот вживую явно видела не часто, удивление и интерес в глазах настоящие, не наигранные.
– А ты реально крутой, оказывается, – совершенно серьезно заявляет девушка.
– Точно, – киваю я, – вот такой он был неизвестный и скромный герой… Поехали, мисс Дженни, а то там мама, наверное, места себе не находит.
Всю дорогу я ловил на себе озадаченные и заинтересованный взгляды Дженни, и тихонько про себя улыбался. Ага, наверное, в догадках теряется сейчас девчонка. А я… Да, вот такой я, загадочный коп из захолустья, с темным прошлым и кучей скелетов в шкафу…
На въезде в закрытую для посторонних, и потому отгороженную от внешнего мира высокой стеной, территорию меня притормаживает крепкий мужик средних лет в светло-серой форме, по фасону немного похожей на патрульную полицейскую. Охрана местная. Но долго общаться не пришлось, я только и успел, что представиться, а столбики дорожного блокиратора, приветливо помаргивая зелеными огоньками, уже втянулись в свои гнезда.
– Проезжайте, сэр, – приветливо кивнул охранник.
Видимо, подполковник о моем визите предупредил заранее.
Стараясь не крутить головой во все стороны, словно деревенщина на передвижной ярмарке, осматриваюсь. В таких местах мне бывать доводится нечасто. Сюда обычная полиция вообще редко попадает. Охраной и поддержанием порядка тут занимается частная охранная фирма. Причем, стоимость ее услуг в год, думаю, слегка превышает бюджет всей полиции Булыжника… За тот же период. Так что здесь по большей части тишина и покой. А парни с «медными жетонами»
[69] заезжают только в случае чего-то уж совсем из ряда вон выходящего, вроде убийства. Ну, или вот такого как у нас сейчас «возвращения блудной дочери». А ничего так, миленько. Невысокие идеально постриженные живые изгороди, газоны, будто на дорогом поле для гольфа. Как я где-то прочитал много лет назад: «Настоящий английский газон – это самый обычный газон. Просто его ежедневно подстригают на протяжении последних двухсот лет».
