– Это не собака, – сказал он, – это всего лишь аксессуар. Думаю, этот вопрос мы можем решить положительно, к всеобщему удовлетворению, – сказал он, пряча в карман уже две приятно шуршащие купюры, – только вы должны дать слово, что ваш… – гм! – «аксессуар» будет вести себя прилично…
Мужчина заверил его, что так и будет, он лично проследит за песиком, а дама просто приложила руку к сердцу и выразительно закатила глаза. Сам виновник переполоха сидел в сумочке паинькой, строил капельдинеру глазки и делал вид, что все происходящее его нисколько не касается.
В ложе песик тотчас запросился из сумочки на свободу, но спутник дамы нахмурился и огляделся.
Ложа справа была еще пуста, в ложе слева сидели четверо. Мужчина оперся локтем на барьерчик, затянутый голубым бархатом, и вроде бы невзначай бросил взгляд на соседнюю ложу. Очевидно, увиденное его устроило, потому что он удовлетворенно хмыкнул и слегка кивнул своей спутнице.
Дама в это время занималась своим песиком. Она выпустила его из сумочки, посадила на свободный стул, обитый голубым бархатом, и невольно восхитилась.
Чихуахуа был в вечернем туалете – крошечный смокинг, белый пластрон и блестящая «бабочка».
– Боже, Пуишечка, как же тебе идет этот костюм! – тихонько сказала дама.
Песик поглядел на нее хитрым выпуклым глазом и уселся на стуле поудобнее. Со стороны посмотришь – такой меломан, настроившийся послушать красивую музыку и насладиться пением несравненной Анны Нетребко.
Зрительный зал понемногу затих, в разных его концах послышались отдельные хлопки особо нетерпеливых зрителей.
Из динамика донесся хорошо поставленный голос, который убедительно попросил зрителей на время спектакля выключить свои мобильные телефоны.
– Пуишечка, детка, – проговорила дама в шиншилловом палантине, обращаясь к своей собачке, – Пуишечка, ты слышал, что сказал этот человек? Надеюсь, ты выключил свой мобильник? Ты ведь не хочешь, чтобы тебе кто-нибудь позвонил в самый неподходящий момент и тебя посчитали бы такой невоспитанной собакой!
Песик взглянул на хозяйку озорными черными глазками, как будто говоря ей: «Ты меня за кого держишь? Что я, лох какой-нибудь? Конечно, давно уже все выключил! И вообще, все мои знакомые знают, что я сегодня в театре на премьере!»
Наконец занавес раздвинулся, зрители увидели дворец графа Альмавивы и камердинера графа Фигаро, готовящегося к свадьбе с прекрасной горничной Сюзанной.
Все зрители увлеченно следили за развитием сюжета, и только спутник дамы с собачкой, элегантный господин в костюме от «Бриони», вел себя очень странным образом.
Закрыв на защелку дверь аванложи, он вынул из корзины предназначенные для примы белые лилии. Под букетом оказался аккуратно сложенный пакет с одеждой.
Господин снял свой итальянский костюм, повесил его на спинку кресла и быстро переоделся в одежду, которую достал из пакета, – в смокинг и белые перчатки, точно такие же, как у театральных капельдинеров.
Затем он подошел к зеркалу, несколькими быстрыми движениями нанес на виски краску, изображающую седину, наклеил на подбородок маленькую стильную бородку, надел очки в золоченой оправе и еще раз придирчиво оглядел свое отражение.
Он не так уж сильно изменил свою внешность, но в то же время стал совершенно неузнаваем: теперь он был неотличим от многочисленных театральных служащих, а их никто не разглядывает – в них видят только человека в униформе.
Снова склонившись над корзиной, новоиспеченный капельдинер достал оттуда бутылку первоклассного французского шампанского, поднос и четыре хрустальных бокала. Ловко расставив бокалы и ведерко с шампанским на подносе, он покинул свою ложу и в два шага подошел к соседней.
Открыв ее дверь универсальным ключом, переодетый мужчина вошел в полутемное помещение аванложи, а затем – в саму ложу и вполголоса, с интонациями хорошо вышколенного официанта произнес:
– Господа, ваше шампанское!
В этой ложе сидели четыре человека, две пары.
Одна пара представляла собой совершенно классическую семью богачей – импозантный мужчина лет сорока с решительным и самоуверенным лицом хозяина жизни, в дорогом костюме от известного итальянского дизайнера, с золотым швейцарским хронометром на запястье, и ухоженная женщина с большими зелеными глазами, с красивым и немного помятым лицом скучающей богини, в скромном вечернем платье стоимостью в хороший автомобиль и с прической, небрежная естественность которой говорила о мастерстве сотворившего ее известного парикмахера.
Мужчина был достаточно крупный бизнесмен, владелец строительной фирмы и нескольких гостиниц, дама – его нынешняя жена, то ли вторая, то ли уже третья по счету.
Вторая пара была совсем в другом духе.
Мужчина был маленький, кругленький толстячок лет пятидесяти, в детском клетчатом пиджачке, круглых очках и шелковой бабочке. Несмотря на такой забавный и даже пародийный вид, в нем можно было без труда узнать крупного адвоката, часто мелькающего на страницах глянцевых журналов и на экране телевизора, человека с железной хваткой и с акульими челюстями.
Дама при нем была самая заурядная, длинноногая блондинка в открытом платье с круглыми голубыми глазами без малейшего проблеска интеллекта, напоминающая рядовую сотрудницу эскорт-агентства, каковой она, по-видимому, и являлась: адвокат имел нетрадиционную ориентацию и пользовался услугами эскорта, чтобы не вызывать лишних вопросов.
К своей спутнице адвокат не проявлял никакого, даже чисто формального интереса: он о чем-то шепотом переговаривался с супругой бизнесмена.
При виде официанта с шампанским адвокат и бизнесмен переглянулись: ни один из них шампанского не заказывал, но каждый подумал на другого.
Тем временем официант ловко откупорил бутылку и наполнил четыре бокала.
Однако не успели четверо разобрать свои бокалы, как их отвлекло новое событие.
Из соседней ложи (той самой, которую только что покинул «официант») по обитому голубым бархатом барьеру перебежал к ним песик в смокинге и бабочке. Блестя выразительными глазками, он спрыгнул на колени к зеленоглазой богине.
Та в первый момент удивленно ахнула, но затем умилилась и принялась гладить собачку.
Тут же из-за барьера показалась обитательница соседней ложи, хозяйка непоседливого песика.
– Пуишечка, детка! – воскликнула она озабоченным голосом. – Куда же ты делся? Вернись к мамочке! Я же говорила тебе, как нужно вести себя в театре! Ах, извините нас, господа. – Эти слова адресовались уже соседям. – Он такой непослушный! Но он очень, очень хотел пойти на этот спектакль! Пу И просто обожает оперу!
Тем временем на сцене уже появилась неподражаемая Анна Нетребко, и зал встретил ее громом аплодисментов, заглушивших сбивчивые извинения дамы с собачкой.
Жена бизнесмена, подхватив песика, попыталась вернуть его хозяйке, но тот вырывался, вертел любопытным носом и совершенно не хотел возвращаться…
